республика Советская Латгалия. Ленин протянул руку, поздравил своего преданного слугу, затем сказал:
– Пусть руководство этой твоей Латгалии напишет просьбу о предоставлении независимости. Срочно, сегодня же должно письмо быть в штабе. Завтра заседание Политбюро. Оповести всех моих идиотов.
Члены Политбюро собрались в зале заседаний в 16 часов следующего дня, а Ленин появился только в шесть вечера с опозданием на два часа. Его задержала Инесса.
В последнее время Ленин как—то по—иному переносил близость с Инессой. Это смущало и пугало ее. Обратиться к врачу с таким пикантным вопросом она не решалась: он произносил дикие лозунги или плевал в потолок, а то и спрашивал, сколько страниц она прочитала из Капитала Маркса.
Власть была в его руках, но эти руки дрожали, и в любое время могло произойти, что˗то непредвиденное.
Но теперь, когда появились латышские стрелки, когда появилась у него надежная личная охрана, он ожил, пришел в себя. Инесса тут же узнала об этом. Она была хорошо осведомлена, что нужно мужчине, который находится в подобном состоянии. Ни один врач—психиатр не может так благотворно воздействовать на психику больного как женщина. И чтоб оказать услугу человечеству, Инесса решилась на смешанный секс – традиционный и нетрадиционный. Володе больше понравился нетрадиционный секс, и он тут же сказал, что это для него архи важно.
˗ Я опаздываю на заседание Политбюро.
˗ Ты не опаздываешь, ты задерживаешься, ˗ произнесла Инесса и чмокнула его в лысину. Но это были только слова. На самом деле, когда он стал напяливать на себя одежду, какая—то полоса слабости и раздражения полоснула все его внутренности и слова Инессы «ты не опаздываешь, ты задерживаешься» какой—то обидой вернулись в состоянии его раздражительности.
– Какого черта, какое твое дело. Твое дело – постель, постель кончилась, и ты, как любовница, должна умолкнуть.
Эта раздражительность не давала ему покоя и на заседании Политбюро. Он с трудом отогнал от себя Инессу, дав обещание убрать ее, отправить куда—нибудь на полгода.
* * *
Джугашвили—Коба пришел на заседание Политбюро раньше всех. Интуиция ему подсказывала, что надо быть ближе к Ленину. Он отыскал такой угол, куда, если сядешь, – всех видишь, как на ладони, а тебя никто не видит.
О том, что Ленина не мешало бы убрать, Коба стал подумывать сразу же, как только произошел переворот, но это была крамольная мысль, и будущий наследник эту мысль тут же отогнал… в долгий ящик, который можно было открыть в любое время.
А вот завоевать безграничное доверие ˗ беспроигрышный способ. И пока, прищуривая оба глаза, осматривал каждого, соображая, кто же мог бы стать его соперником после ухода Ленина в мир иной. Вот Троцкий (Бронштейн) уселся за тот стол, где должен сидеть вождь и демонстративно ковыряется в носу, а потом барабанит по крышке стола грязными пальцами с не остриженными ногтями.
