style="font-size:15px;"> Вслед за лордом Эммоном потрясенные гости вышли на галерею башни. В начале длинного моста, ведущего в замок, стоял на рельсах опрятный желтый вагончик. Лакей распахнул дверь перед гостями.
– Это что, поезд? – опасливо спросил нищий.
– Да, милорды. Большая рельсовая дорога еще не дотянулась до королевства тени, но мы стараемся следовать за прогрессом.
– Ненавижу поезда!
– Хорошо вас понимаю, – усмехнулся лорд Эммон. – Местная знать тоже сперва не доверяла вагону. Именно затем Леди-во-Тьме и велела его установить: чтобы приучить нас к искровой технике. Занимайте места – поездка будет легкой.
Вагончику понадобилось минуты две, чтобы пересечь сотню ярдов болотного поля, нырнуть в амбразуру замковой стены, по эстакаде вкатиться на балкон центрального здания и выпустить гостей. Но за это короткое время нищий утратил равновесие души. Он стонал, скрипел: «Дрррянь», покусывал свою бороду и чесал руки. Манжета задралась, и Герион увидел на левом предплечье бедняка странные шрамы, будто тот пытался свести счеты с жизнью, перекусив жилы зубами! «Безумец», – решил Герион и не смутился. Безумие бедняка не мешало его планам, пожалуй, даже способствовало.
Нищий первым выскочил из ненавистного вагончика, Герион пропустил вперед Франциска-Илиана и украдкой глянул на его спину. Если читатель равнодушен к судьбе сновидца, то спокойно прочтет следующие строки. Но того читателя, что успел проникнуться симпатией к королю-пророку, мы вынуждены огорчить словами: выше поясницы Франциска-Илиана виднелись две короткие бурые полоски, нанесенные Герионом еще с утра. На сером сукне балахона они не бросались в глаза, но семя корзо легко заметит их, когда придет время.
Покинув вагончик, гости оказались в пустой тенистой приемной. Лакей с поклоном указал на дальнюю дверь:
– Милорды, ее величество примет вас в зале мотыльков.
Затем он удалился в вагончике, и гостям ничего не осталось, кроме как самим пройти приемную и открыть дверь зала. Удивление гостей вырвалось дружным вздохом: тронный зал королевы Дарквотера оказался теплицей!
Под стеклянною крышей (стоившей, видать, целого состояния) цвел прекраснейший сад. Раскидывали ветви узловатые декоративные деревца, причудливо остриженные кусты составляли ограды и лабиринты, клумбы пестрели восхитительными цветами. Повсюду порхали яркокрылые бабочки, на ветвях чирикали пташки, где-то журчал невидимый глазу ручеек. Трое гостей двинулись вглубь сада по гравийной дорожке, и с каждым шагом умиротворение все больше овладевало ими. Светлая улыбка коснулась уст пророка, с лица нищего пропала тень страдания, пережитого в вагоне. А Герион наполнился приятной уверенностью в том, что план его сработает наилучшим образом.
За аркою из вьющихся роз взорам гостей открылся искусственный прудик с белоснежными пятнами кувшинок. У пруда в плетеном кресле из лозы, укрыв пледом колени, сидела пожилая леди. Возраст иссушил ее тело, заострил черты, сделал
