прием. Введя троих гостей в свою светлицу, лорд Эммон крепко пожал им руки, жестом предложил занять удобные кожаные кресла, сам уселся напротив и принялся молчать. По этикету любой земли хозяин должен говорить первым, потому гости молча ожидали, а кастелян и не думал раскрывать рта. Шла вторая минута, третья, четвертая – он знай себе рассматривал чужаков, и не будь он обличен титулом лорда, мы бы описали этот процесс более метким словом «таращился». Нищий утратил терпение, стал ерзать и почесываться. Это смотрелось несуразно, поскольку был он чист и прекрасно одет. Герион метал взгляды в сторону пророка: если уж кто имеет право нарушить паузу, то только Франциск-Илиан. Но король-сновидец как будто принял игру болотного лорда: молча крутил головой, рассматривал все вокруг.
Минуте на шестой – Герион стал пунцовым от неудобства, а нищий успел почесать все закутки себя, кроме промежности, – лорд Эммон наконец нарушил молчание:
– Не скажете ли, премудрый, что вам снилось?
Нищий прыснул со смеху:
– И над этим вопросом ты столько думал?!
Янмэец легко мог разгневаться, но вместо этого приятно улыбнулся, и всякую неловкость как рукой сняло.
– Нет, славный. Первую минуту я думал: «Боги, никогда прежде не видел пророка, надо его рассмотреть хорошенько!» А остальное время изобретал, как бы снять неловкость первой минуты. Решил: банальный вопрос развеселит вас.
– Ха-ха, – изрек Герион.
– Желаю вам здравия, милорд, – с улыбкой заговорил Франциск-Илиан. – Я всегда ценил чувство юмора, присущее вашему роду. Жаль, что Праматерь Софья не наделила меня подобным даром. Но позвольте узнать: действительно ли вас интересует ответ?
Лорд Эммон развел руками:
– Весь город пересказывает ваши сны, так что я, конечно, слышал немало. Но не знаю, верны ли пересказы, так что, если вас не затруднит…
– Прошлым летом, на Софьины дни, я видел нагих Праматерь Янмэй и Праматерь Агату, что сплелись в жарких объятиях страсти.
Нищий присвистнул:
– Нич-ччего себе сон! А можешь в подрр-робностях?
– Молчи, невежда! – шикнул на него Герион. – Сны следует понимать метафорически! Данное видение знаменовало мир между Янмэй и Агатой, каковой уже и наступил.
– В запрошлом году, по Весенней Заре, – продолжил пророк, – я видел юную девочку, спасенную из лап страшного чудовища.
– Тоже нагую? – уточнил нищий. – Ах, старый развр-рратник!
– Глупец! – пристыдил Герион. – Этот сон несет двоемудрое значение. Спасенная девочка – в одночасье и ее величество Минерва, успешно взошедшая на трон, и внучка герцога Фарвея, избежавшая гибели в императорском поезде!
Нищий вздрогнул, как от пощечины, и клацнул зубами.
– Н-нненавижу поезда…
– Перед
