Безветренная мгла опасливо подбиралась к краям разудалых зелёных крон, отвоёванных у ночи мёртвым светом. Две мохнатые задницы – Честер и Чарли – мирно дремали на крыльце сторожки, подпирая хвостами плотно закрытую дверь. В одно мгновение, повинуясь электрической магии, свет погас, и аллея потеряла свои по-майски яркие краски.
– Чёрт-те что! – Женщина приоткрыла окно, выпуская спёртый воздух на волю, и вернулась к дивану.
С наступлением летних каникул Ирину обещали перевести на третий этаж, в угловую комнату, где жила историчка. Там было целых три окна, из которых открывался прелестный вид на яблоневый сад. Без фонарей, собак и уродливого дуба с заколоченным дуплом. Мысленно повариха уже расставляла на подоконниках новой комнаты глиняные горшочки с фиалками. Возможно, фантазии довели бы её до перестановки мебели или даже до выбора обоев под болотный цвет глаз. Быть может, скользя по волнам пограничного состояния между сном и реальностью, повариха успела бы сочинить речь в защиту своей комнаты от поползновений бывшей хозяйки, вернувшейся в сентябре из отпуска. Но сразу несколько событий, случившихся одновременно, выкинули её из мира грёз в душную действительность. Сначала лесную тишину разрубил громкий треск. Будто во дворе развернулась кампания по заготовке дров.
«Совсем Петрович с дуба рухнул!» – подумала повариха, продирая глаза. Передавая эстафету, один за другим вспыхнули фонари. Дубовые ветви встрепенулись, затем с многоголосным мычанием потянулись вверх и с громким вздохом облегчения рухнули вниз, безвольно повиснув на мощном стволе.
Женщина почувствовала, как на голове зашевелились мокрые от холодного пота волосы. Крик, застрявший где-то глубоко в глотке, схватил ледяными пальцами голосовые связки в попытке разомкнуть челюсть…
***
– Что здесь происходит? – Любовь Константиновна застыла в дверном проёме худой тенью с высокой причёской. В руках она держала подушку.
Ребята как один встрепенулись. «Нас поймали с поличным. Осталось только понять, как давно завуч подслушивает нас». По взволнованным взглядам маленьких гостей я поняла: они думают о том же. И тоже пытаются придумать более-менее подходящее оправдание. Оказалось, напрасно. Завуч либо не слышала нашего разговора, либо сделала вид, что не слышала.
– Умывайтесь и марш в спальни. И чтобы ни звука! Через пятнадцать минут проверю, – отчеканила она и шагнула в сторону, пропуская детей.
Последним мимо завуча прошмыгнул Артём в обнимку с альбомом.
Любовь Константиновна молча передала мне подушку, удостоила секундным взглядом уснувшего на полу Чарли и лишь в дверях, даже не обернувшись, тихо произнесла:
– Из-за метели могут вырубить электричество. Лучше лечь спать пораньше. И не слушать всякие выдумки. Дети бывают очень жестокими с теми, кто им верит.
Дверь плавно, будто нехотя, закрылась. Только сейчас я осознала, что
