рыжий.
Он покосился на друзей, а потом спросил:
– Простите мне мой интерес, сэр, но… что вы там забыли?
– Это закрытая информация, – отрезал я.
– Следовало догадаться!.. Ну да в любом случае, мы на шхуну старины Скрэби ни ногой, – покачал головой собеседник. – Это, знаете ли, все равно, что могилы грабить, сэр.
– Боюсь, эту могилу уже ограбили до нас, – вынув из кармана снимок пуговицы, я продемонстрировал его рыбаку.
– Это еще что такое? – недоуменно спросил рыжий.
– Обломок пуговицы с символикой «Дядюшки Скрэби», – пояснил я. – Видите характерную «Д»?
То-то.
– Кажись, и впрямь она, – нехотя признал рыбак. – И где, интересно, вы этот обломок зафотоаппаратили, сэр?
– В Бокстоне, – ответил я. – Рядом с местом преступления.
Уточнять, что речь идет об убийстве, я не стал, резонно предположив, что рыбаки не захотят плыть в логово душегуба. А вот проучить обычного стервятника, посмевшего грабить плавучий склеп многоуважаемого гнома, они вполне могли сподобиться. Тем более, что Скрэби был одним из их племени – парнем с клеймом удочки на правой скуле.
– Но как она там очутилась? – не унимался потомок лепреконов.
– Предположительно, негодяй был в куртке дядюшки. Иного объяснения я, по крайне мере, не вижу.
– По-вашему, вор сейчас находится на борту корабля? – задумчиво пожевав нижнюю губу, спросил рыжий.
– По крайне мере, вероятность этого крайне высока.
– Ага… – рассеянно отозвался бородач.
Рыбаки снова начали переглядываться, пока рыжий наконец не сдался:
– Ладно, уговорили, сэр. Постоим за дядюшку, сплаваем да изловим гада…
Поднявшись с ящика, бородач побрел к небольшой парусной лодке, привязанной к опоре мостика, донельзя хлипкого на вид. Оглянувшись через плечо, он добавил:
– Благо, ветер нынче попутный.
Вслед за хозяином лодки мы поднялись на борт. Пара оставшихся рыбаков провожала наше отплытие хмурыми взглядами.
– Твои друзья всегда такие неразговорчивые? – спросил я, когда молчуны скрылись из виду.
– Они немые, – без тени улыбки ответил рыжий.
Я счел за лучшее прикусить язык. Теперь понятно, почему с нами говорил один лишь бородач.
М-да…
Ставить под сомнение предназначение, данное Шаром, конечно, опрометчиво и глупо, но я, признаться, всегда недоумевал, почему иные калеки должны трудиться наравне со всеми? Вероятно, секрет заключался в истовом желании инвалидов быть не хуже других; порой оно позволяло им покорять вершины, о которых обычные жители Черники даже не помышляли. А вездесущий Шар, судя по всему, улавливал подобные настроения, и потому Фег-Фег стал флористом, а немые мужики из поселка – рыбаками. Возможно, они смыслили в рыбной ловле даже больше, чем наш провожатый. В конце концов, рыбак оценивается не по красноречию, а по улову, который от
