платье, извлеченное из гардероба школьной начальницы, чтобы быть надетым на вечеринку, по мнению мамы и Дженис, было неподобающе старомодным. Дженис снова пришлось одолжить ей один из собственных нарядов.
Поблагодарив дам за столь любезное приглашение, следующие полтора часа между партиями в вист она занимала себя разговором с другим партнером, соседом Дэвисов. Это был щеголяющий рыжей бородкой врач по имени Оскар Тримп.
Он тут же сообщил, что является младшим сыном баронета, а его старшая сестра вышла замуж за графа. Никто из членов семьи не одобрил его желание стать врачом; предполагалось, что он станет священником. Но он заявил, что иначе не может. Он так любил свою работу, что выбросил семейные чаяния за окошко – все ради своей страсти.
Вот почему он сразу же понравился Марше. Она-то прекрасно его понимала.
– Значит, вы бывшая начальница школы Оук-Холл, – сказал он во время перерыва, когда они предприняли атаку на знаменитые малиновые, пропитанные бренди бисквиты леди Дэвис, выставленные на буфете во всем своем кулинарном великолепии.
Его слова явились для Марши потрясением. Откуда он узнал?
– Прочел в сегодняшней газете. Специальное сообщение. Слухи в Лондоне распространяются очень быстро.
– Боже правый! – Лежащие на коленях руки сами собой сжались в кулаки. – Действительно, быстрее некуда.
Господи! Значит, об этом знает весь Лондон.
Обе сестры Дженсен, не обращая внимания на их беседу, набивали рты бисквитами, целые горы которых высились перед ними на тарелках.
– Моя сестра слышала об этом от своей лучшей подруги, Эллы Маклауд, директрисы школы в Гринвуде, – продолжал доктор Тримп.
– И она уже знает? – Голос Марши дрогнул. Кажется, ей тоже не помешает порция бисквита.
– Элла всегда в курсе новостей. Не говорю уж о том, что ваша попечительница не отличается скрытностью.
Разумеется, Лизандра скорее всего сама разнесла эту новость. Марша изо всех сил старалась казаться невозмутимой, но сердце ее дрогнуло.
– Насколько я понимаю, она уволила вас совершенно неожиданно, – мягко, с сочувствием сказал доктор.
– Боюсь, доктор, мне не хочется беседовать на эту тему. Вы мне нравитесь, но вы человек, мало мне знакомый.
– Вы совершенно правы, – согласился он.
Он был так мил, когда смотрел на нее, склонив набок голову, и лицо его выражало заботу и симпатию. Какой искренний, добрый человек!
И у них есть нечто общее: и его, и ее семья не вполне понимали, какая страсть движет ими, какое желание идти своим путем.
– Был один случай – да и то, как посмотреть, – вдруг выпалила она, – который можно использовать как предлог для моего увольнения. Но все остальное было прекрасно! Родители, учителя, девочки – все были счастливы. Мне казалось, я превосходно выполняю свою работу. Об этом свидетельствовало буквально все.
– Так и было, – сказал доктор.
Краска бросилась ей в лицо.
– Что
