обдумывал ее слова. «Пришла пора поставить тварь на место», – решил он.
– Чушь, – сказал он.
Молчание, которое повисло между ними, было пронизано электричеством.
– Чушь, cabrón?
Она подошла к нему ближе.
– Да, чушь. С именем Кабеса де Вака вы могли получить полную стипендию. Слышали когда-нибудь о предоставлении преимущественных прав?[26]
Наступило долгое молчание.
– Я пошла работать, чтобы мой муж мог закончить медицинскую школу, – сердито ответила женщина. – А когда наступила моя очередь, он со мной развелся, canalla[27]. Я пропустила больше семестра, а если учишься в медицинской школе… – Она замолчала. – Не понимаю, почему я трачу силы и оправдываюсь перед вами.
Ученый молчал, в очередной раз жалея, что позволил втянуть себя в спор.
– Да, я могла получить стипендию, но не благодаря имени. А потому, что имела по пятнадцать баллов во всех трех разделах вступительного теста, черт возьми.
Карсон не мог поверить в такой безупречный результат, но усилием воли заставил себя промолчать.
– Вы думаете, я несчастная тупая идиотка, которой требуется испанское имя, чтобы ее приняли в медицинскую школу?
«Черт, – подумал Карсон, – и зачем только я все это начал?» Он снова повернулся к своему терминалу, надеясь, что, если он не станет обращать на нее внимание, она уйдет.
Неожиданно он почувствовал, что его комбинезон сжала рука, под которой резиновый материал превратился в шарик.
– Отвечай, cabrón.
Карсон протестующе поднял руку, когда давление внутри защитного костюма начало повышаться.
Неожиданно на пороге появилась могучая фигура Брендон-Смит, и в интеркоме послышался ее лающий смех.
– Прошу меня простить за то, что мешаю вам, голубки, но я хочу сказать, что шимпанзе А-двадцать один и Зет-девять вернулись в свои клетки, пришли в себя и выглядят здоровыми. По крайней мере, пока.
Она резко развернулась и неуклюже удалилась.
Де Вака открыла рот, словно собиралась ей ответить, но затем выпустила костюм Карсона, отошла в сторону и ухмыльнулась.
– Мне на мгновение показалось, что вы испугались.
Ученый посмотрел на нее, напоминая себе, что напряжение и злоба, в которую впадают все, кто связан с гриппозным отсеком, – это часть работы. Он уже начал понимать, что свело с ума Барта. Если он сумеет сосредоточиться и думать только о главной цели, через шесть месяцев так или иначе все закончится.
Он отвернулся к экрану и повернул молекулу еще на сто двадцать градусов, пытаясь найти слабые места. Де Вака снова принялась доставать оборудование из автоклава. В лаборатории опять воцарилась тишина. На мгновение Карсону стало интересно, что случилось с мужем де Ваки.
Карсон
Мерзавец
