время наслдствомъ, полученнымъ отъ тетки, сестры отца, которая его ласкала и любила и была единственнымъ близкимъ ему человкомъ. Посл выхода изъ университета онъ похалъ въ деревню, занялся хозяйствомъ, но, увидавъ свое незнаніе, поступилъ было въ сельскохозяйственное высшее училище, но тотчасъ же вышелъ еще боле разочарованный, чмъ университетомъ. Потомъ онъ здилъ заграницу, потомъ, по совту дяди, попробовалъ служить въ земств, но тоже скоро вышелъ, потомъ занялся музыкой – скрипкой, которую онъ всегда страстно любилъ. Но и это не дало ему такого дла, которому бы онъ могъ отдаться.38
Во всхъ длахъ, которыя онъ длалъ, онъ никакъ не совпадалъ съ большинствомъ. И это было ему тяжело. Онъ часто упрекалъ себя за это, но никакъ не могъ подогнуть себя подъ общія требованія. Въ университет, напримръ, онъ занимался или слишкомъ много или совсмъ не занимался. Тоже было и въ хозяйств, и въ земств, и въ музык. Какъ будто на посредственность онъ не соглашался, а на особенное, выдающееся у него не хватало силы. Но и сказать, что у него не хватало силы, нельзя было сказать, потому что онъ ни на что еще не тратилъ всю свою силу, а какъ будто приберегалъ ее на случай, когда она ему понадобится или когда онъ захочетъ выпустить весь зарядъ энергіи, который былъ въ немъ.
Кром того, ему трудно было и отдаться какому нибудь длу, потому что онъ не укладывался въ существующія рамки жизни. Во всхъ длахъ ему надо было прокладывать новыя пути жизни. А это было трудно, и онъ не былъ еще готовъ къ этому.
Такъ, занимаясь уголовнымъ правомъ, которымъ онъ увлекся, онъ, перечитавъ все, что могъ, пришелъ нетолько къ теоріи исправленія, а прямо къ отрицанію права употреблять насиліе посл преступленія. И началъ было писать объ этомъ сочиненіе, но бросилъ. Въ земств онъ подалъ проэктъ совершенно неожиданный о расширеніи компетенціи, который опротестовалъ губернаторъ и, ршивъ, что этого нельзя, вышелъ. Въ хозяйств онъ хотлъ устроить артель рабочихъ, участниковъ въ прибыли, и это началось только въ зародыш и оборвалось. Начиналъ онъ тоже писать – не романъ, но исторію своего душевнаго развитія и тоже не свелъ концы. Онъ былъ оригиналенъ во всемъ, какъ говорили про него. Онъ же думалъ про себя, что онъ во всемъ неудачникъ.
Въ вопрос половомъ онъ, пока не усплъ жениться, стремился къ чистот, но не осиливалъ и падалъ: разъ это было съ товарищами въ дурномъ дом, разъ въ деревн у тетки съ горничной,39 потомъ опять нсколько разъ въ дурныхъ домахъ и въ случайныхъ встрчахъ.
Посл каждаго такого паденія онъ мучался раскаяніемъ и на долго укрплялся
