и, окончивъ прическу, отошелъ отъ зеркала.
До дома Кармалиныхъ на Покровк было далеко, онъ взялъ перваго попавшагося извощика и тотчасъ же, чтобы разсять свои мысли, вступилъ съ нимъ въ разговоръ.
– Здшней губерніи? – спросилъ онъ извощика, какъ обыкновенно начиналъ свой разговоръ съ извощикомъ.
– Здшней, Волоколамскаго узда, – словоохотливо отвчалъ извощикъ, молодой черноволосый малый въ чистомъ синемъ кафтан.
– Чтожъ, давно живешь?
– Да ужъ 12 годъ.
– Какже? Ты молодой.
– Да я съизмальства въ этой каторжной должности.
– Зачмъ же ты живешь, коли каторжная?
– А то какже. Кормиться надо.
– Да разв кормятся здсь? Кормятся въ дереьн.
Извощикъ оглянулся.
– Извстно, въ деревн. И радъ бы кормился въ деревн, да земли нтъ.
– Ну, да вы, Московскіе, уже привыкли къ городской жизни, я думаю, и пахать разучились.
– Нтъ, баринъ, мы охотники работать, было бы на чемъ. Дома длать нечего. Ддъ одинъ обрабатываетъ.
– Чтоже своя земля?
– Своей почесть ничего, – наемная. Да и то нанять негд.
Извощикъ, привыкшій разговаривать съ господами, заинтересовался разговоромъ и разсказалъ все положеніе своей семьи. Въ семь было всхъ 9 душъ. Всхъ кормить надо, а хлба съ своей земли не хватаетъ до Рожества. Да подати надо отдать 26 рублей, да все съ копечки, какъ онъ говорилъ. Выходило ясно, что положеніе извощика было таково, что выходъ былъ только одинъ: работа въ город. Да и то надо было быть исключительно трудолюбивымъ и воздержнымъ, чтобы сводить концы съ концами. И всему этому была одна причина: недостатокъ земли, той земли, которая тутъ же рядомъ пустовала у помщиковъ.
8.
Кармалины еще были за столомъ и кончали обдъ, когда Нехлюдовъ вошелъ къ нимъ. Еще въ сняхъ, поспшно отворяя безшумно огромную дверь, толстый швейцаръ объявилъ, что кушаютъ.
– Пожалуйте, Ваше Сіятельство, васъ приказано просить.
Въ столовой за столомъ сидли противъ огромнаго дубоваго буфета съ вазами старикъ119 Кармалинъ, его братъ, дядюшка, докторъ, Иванъ120 Ивановичъ Колосовъ, бывшій профессоръ, либералъ,121 Реджъ, маленькая сестра Алины Варя и Катерина Александровна, 40 лтняя двушка, другъ дома, славянофилка и благотворительница, сама Алина и главное лицо дома, меньшой братъ Алины, единственный сынъ Кармалиныхъ гимназистъ Петя, для котораго вся семья, ожидая его экзаменовъ, оставалась въ город.
