потому что онъ ни на что еще не тратилъ всю свою силу, а какъ будто приберегалъ ее на случай, когда она ему понадобится или когда онъ захочетъ выпустить весь зарядъ энергіи, который былъ въ немъ.
Кром того, ему трудно было и отдаться какому нибудь длу, потому что онъ не укладывался въ существующія рамки жизни. Во всхъ длахъ ему надо было прокладывать новыя пути жизни. А это было трудно, и онъ не былъ еще готовъ къ этому.
Такъ, занимаясь уголовнымъ правомъ, которымъ онъ увлекся, онъ, перечитавъ все, что могъ, пришелъ нетолько къ теоріи исправленія, а прямо къ отрицанію права употреблять насиліе посл преступленія. И началъ было писать объ этомъ сочиненіе, но бросилъ. Въ земств онъ подалъ проэктъ совершенно неожиданный о расширеніи компетенціи, который опротестовалъ губернаторъ и, ршивъ, что этого нельзя, вышелъ. Въ хозяйств онъ хотлъ устроить артель рабочихъ, участниковъ въ прибыли, и это началось только въ зародыш и оборвалось. Начиналъ онъ тоже писать – не романъ, но исторію своего душевнаго развитія и тоже не свелъ концы. Онъ былъ оригиналенъ во всемъ, какъ говорили про него. Онъ же думалъ про себя, что онъ во всемъ неудачникъ.
Въ вопрос половомъ онъ, пока не усплъ жениться, стремился къ чистот, но не осиливалъ и падалъ: разъ это было съ товарищами въ дурномъ дом, разъ въ деревн у тетки съ горничной,39 потомъ опять нсколько разъ въ дурныхъ домахъ и въ случайныхъ встрчахъ.
Посл каждаго такого паденія онъ мучался раскаяніемъ и на долго укрплялся въ воздержной жизни. Въ религіозномъ отношеніи онъ былъ совершенно40 равнодушенъ. Дтская вра его еще въ гимназіи разрушилась, и съ тхъ поръ онъ обходился безъ всякой вры, но не ршалъ вопроса ни въ ту, ни въ другую сторону, т. е. не отрицалъ Бога и отношенія человка къ Нему и не утверждалъ его. Онъ предоставлялъ себ какъ будто просторъ ршить этотъ вопросъ тогда, когда онъ наступитъ, наилучшимъ образомъ. Пока же онъ не касался этой области ни такъ, ни иначе. Мать его огорчалась его равнодушіемъ къ вр – тмъ, что онъ не говлъ послдніе 8 лтъ, но даже и изъ любви къ матери онъ не могъ длать для виду, не вря, то, что онъ считалъ выраженіемъ самой важной стороны человческой жизни.
Въ 76-мъ году Неклюдовъ зиму проводилъ въ Москв. Онъ пріхалъ осенью по дламъ и отъ скуки и затялъ продолжать свое сочиненіе изъ уголовнаго права и вмст съ тмъ смутно предчувствовалъ близость женитьбы и приглядывался къ знакомымъ двушкамъ. Но ни то, ни другое не удавалось: сочиненіе запуталось и потеряло привлекательность, ршиться
