тупая? – донеслось недовольство Евы.
– Она умная, просто непомерно устала. Ей не давали мыться, и она забыла, как это делается. Я объясню, и все будет как надо.
– И сам помойся, от тебя разит потом не меньше, чем от этих. – Ева пнула валявшийся в ногах труп.
– Чтоб не воняли, я брошу их в реку.
Лучше убрать с глаз долой, пока Ева не передумала насчет человечины. Такого зрелища надломленная психика Елки просто не перенесет. Из огня в полымя. Пусть думает, что с нами лучше, чем с убегайцами. В какой-то мере это действительно так.
Против уборки территории Ева не возражала, и я взялся за это в первую очередь. Труп Сяпы, самого низкого из компании, я раздел, его вещи, легкий доспех, сапоги и пояс с ножом оставил для Елки – пусть выглядит прилично. Ничего женского у нас с собой нет, но женское и не нужно, оно привлечет внимание новых прохожих мерзавцев. Пусть со стороны будем казаться тремя воинами – мускулистым парнем в расцвете сил, воинственной амазонкой, которая издали тоже сойдет за крепкого юношу, и юным воином-подростком, чей пол в мужской одежде тоже воспримется однозначно. К трем вооруженным парням сунется не всякий.
Еще я поменялся с Арканом перевязью меча. Моя прежняя перевязь крепилась к поясу-портупее, составляя единое целое, и была удобнее на марше, верхом и в бою; а новая представляла из себя длинную ременную петлю и одевалась через голову. Меч в ножнах при этом просто болтался на боку, но его можно было перевесить на другую сторону или откинуть за спину.
Замену Ева видела, ее это не заинтересовало.
А зря. Недавняя схватка навела на одну мысль. Я решил опробовать идею. Дождусь, когда вновь понадобятся дрова, и потренируюсь.
Елка так и стояла с мылом в руках.
– Раздевайся, – сказал я ей.
Она бросила мыло на землю, быстро стянула мешок-рубаху через голову и застыла, глядя в сторону. По глазам вновь ударило обезображенной грудью. Я отвернулся, тоже разделся и, подняв мыло, повел Елку в воду.
– Мыться. Вот так. – Войдя в речку по пояс, я показал на себе.
Лицо Елки осталось неподвижным, в глазах мелькнул испуг. Кожа пошла пупырышками.
Видимо, к воде убегайцы Елку не пускали. Течение и холод страшили ее, но ослушаться меня она не смела.
– Мойся! – Я взял ее руки в свои стал тереть ими ее кожу.
Безвольно водимые мной маленькие ладони постепенно обретали собственную волю. Я тер ими лицо Елки, шею, плечи, бока, живот, бедра, не касаясь только места, где раньше была красивая грудь. Дотронуться до уродливых ран было выше моих сил.
Елка закрыла глаза и поддавалась моим усилиям, действуя синхронно, при этом переставая двигаться, как только мои руки ее отпускали. Кажется, ей нравилось то, что я делаю. Она с радостной готовностью отдавалась моим рукам и смиренно замирала, когда я отстранялся. Взор по-прежнему оставался пустым.
Ева наблюдала за нами. Я протянул Елке мыло:
– Теперь
