если напугал.
Я сразу догадалась, кто он, и почувствовала исходившую от него угрозу, то ли потому, что подозревала этого человека в убийстве, то ли просто так. Видишь ли, в отличие от тебя я нахожу южноевропейскую сексуальность – смуглую кожу итальянцев и четко очерченную, мужественную линию подбородка – скорее недоброй, нежели привлекательной.
– Вам известно, что Тесс мертва? – спросила я и сама поняла нелепость своего вопроса. Пошлая фраза из театрального диалога, которую я к тому же не сумела произнести. Но потом я вспомнила цвет твоего лица – цвет смерти.
– Да, я видел сюжет в новостях. Ужасная, ужасная трагедия.
Присущая голосу Эмилио мелодичность пленяла, хоть и противоречила смыслу его слов, а я вдруг подумала, что пленять – значит не только очаровывать, но и обманывать, завлекать в сети.
– Я пришел за своими вещами. Вам может показаться, что я слишком тороплюсь, что это неприлично…
Я перебила его:
– Вы знаете, кто я?
– Наверное, подруга?
– Сестра.
Эмилио бросило в жар. Он попытался скрыть свою нервозность, но его выдал голос.
– Прошу извинить за вторжение.
Он шагнул к двери, однако я преградила ему путь:
– Это вы ее убили?
Глупо, конечно, только ведь и я не героиня безупречно выстроенного детективного романа.
– Понимаю, у вас большое несчастье… – забормотал Эмилио.
– Вы настаивали, чтобы моя сестра сделала аборт! – опять перебила я. – А потом решили избавиться и от нее тоже?
Эмилио опустил на пол то, что держал под мышкой, – это оказались твои холсты.
– Вы сейчас сильно расстроены, и это вполне объяснимо…
– Убирайтесь! Проваливайте к черту!
Я орала, изливая на него свое безобразное горе, визжала и рычала даже после того, как Эмилио ушел. Через распахнутую парадную дверь в квартиру ввалился заспанный Эмиас.
– Я услышал крики…
Я молчала. Он посмотрел на меня и все понял без слов. Плечи Эмиаса поникли, старик отвернулся, не желая, чтобы я видела его скорбь.
Зазвонил телефон. Я дождалась, пока сработает автоответчик. «Привет, это Тесс».
На мгновение законы реальности пошатнулись, и ты ожила. Я рванулась к трубке.
– Дорогая? Ты меня слышишь? – встревоженно произнес Тодд.
Твой голос оказался всего лишь приветствием, записанным на пленку автоответчика.
– Беатрис?
– Ее нашли в общественном туалете. Она пролежала там пять дней. Одна.
В трубке повисла тишина: в сценарий Тодда новость не вписывалась.
– Я прилечу, как только смогу.
Тодд был моим спасательным кругом. За это я его и выбрала. Что бы ни случилось, я могла на него рассчитывать.
Я взглянула на полотна, забытые Эмилио. На всех
