возвращаюсь в то рваное прошлое. Перламутровый лак и обручальное кольцо немного прибавляют мне уверенности.
Я вышла из участка. В душе, прорывая пелену усталости, кипел гнев. Сержант Финборо сказал, что точная дата твоей смерти пока неизвестна, а я уже знала, что тебя убили в четверг. Ты рассталась с Саймоном у озера в Гайд-парке, как он и говорил, но из парка ты не вышла. Все остальное не имело значения.
Я позвонила в твой колледж. Секретарша с немецким акцентом сухо информировала меня, что Эмилио работает на дому, проверяет курсовые. Услышав, что я – твоя сестра, она смягчилась и дала мне его адрес.
По дороге я вспоминала наш с тобой разговор о том, где живет твой любовник.
– Понятия не имею. Мы встречаемся либо в колледже, либо у меня.
– Что же он в таком случае скрывает?
– Да ничего, мы просто не обсуждали эту тему.
– Думаю, он живет где-нибудь в Хокстоне. Модное местечко, как раз для среднего класса, плюс соседство с бедными кварталами, которое придает ему дополнительный шик.
– Ты терпеть не можешь Эмилио, верно?
– А стены, как положено, расписаны граффити, для поддержания образа городских джунглей. Скорее всего по ночам твой приятель выходит на улицы с баллончиком краски, чтобы район сохранил «самобытность» и не превратился в обыкновенное место обитания молодых мамаш и клерков со средним доходом. Соседи наверняка ему благодарны.
– Чем он перед тобой провинился?
– Даже не знаю. Может, просто затащил в постель мою младшую сестру, сделал ей ребенка и отказался от всякой ответственности.
– Тебя послушать, так я полная дурочка и мной можно вертеть как угодно.
Я промолчала; твои слова повисли в пространстве между двумя телефонами.
– Ты еще забыла упомянуть, что Эмилио – мой препод и что он злоупотребил служебным положением, – хихикнула ты.
Ты никогда не воспринимала мою серьезность всерьез.
Что ж, я выяснила, где он живет. Это не Хокстон и не Брикстон и не один из тех кварталов, куда толпой валит средний класс, едва там откроется кафе, где подают латте с обезжиренным молоком. Это Ричмонд, восхитительный, уютный Ричмонд. И дом у Эмилио не какой-нибудь образец хай-тека, а настоящая жемчужина эпохи королевы Анны. Чего стоит один сад перед домом – по размерам он не уступит целой улице в Пекхэме, а то и двум. Я пересекла этот внушительный сад и постучала старинным дверным молотком.
Тебе не верится, что я через все это прошла? Возможно, в моих действиях ты видишь перебор, но рвущая душу боль заставляет забыть о рамках. Эмилио открыл дверь, и мне на ум сразу пришли шаблонные эпитеты из любовных романов: «дьявольски красив», «животный магнетизм» – определения, несущие в себе угрозу.
– Это вы убили мою сестру? – в лоб спросила я. – В прошлый раз вы не ответили.
Он попытался закрыть дверь, я ее удержала. Я еще никогда
