если он правильно понял, Нуаро.
Идеально подходит.
Сказав мадемуазель Фонтенэ все, что требовали приличия, он сосредоточил все свое внимание на женщине, в одночасье лишившей покоя всех мужчин в опере. С отчаянно бьющимся сердцем он склонился к ее руке.
– Мадам Нуаро, – сказал герцог и коснулся губами мягкой кожи перчаток, – я восхищен. – Он почувствовал легкий экзотический аромат. Жасмин?
Подняв голову, он встретил взгляд, глубокий, словно полночь. Бесконечно долгое мгновение мужчина и женщина смотрели друг на друга.
Потом она указала веером на стоящий рядом стул.
– Очень неудобно беседовать с откинутой назад головой, ваша светлость.
– Приношу свои извинения. – Герцог сел. – Это было непростительной грубостью с моей стороны – так нависнуть над вами, но вид сверху был…
Он умолк на полуслове, с некоторым опозданием сообразив, что она говорит по-английски и, судя по речи, принадлежит к тому же классу, что и он. Он ответил автоматически, с детства приученный, что с собеседником следует говорить на его языке.
– Это удивительно! – воскликнул Кливдон. – Я бы мог побиться об заклад, что вы француженка! – Он слышал, как она говорила с д'Орфевром на превосходном французском – она явно знала этот язык лучше, чем сам Кливдон. Ее акцент был утонченным, но ведь ее подруга – актриса. Леди из высшего общества не выходят в свет с актрисами. А значит, предположил герцог, она тоже актриса или куртизанка.
Но сейчас он мог поклясться, что говорит с английской аристократкой.
– Ну, если речь идет о пари, что же вы поставите на кон? – поинтересовалась женщина. Ее томный взгляд скользнул по лицу герцога вниз, оставляя за собой жаркий след, и остановился на шейном платке. – Может быть, эту очаровательную булавку?
Ее запах, голос и тело мешали соображать.
– Ставка? – тупо переспросил он.
– Еще мы можем обсудить достоинства сегодняшнего Фигаро или порассуждать, кто должен петь арию Розины – меццо-сопрано или контральто, – сказала Марселина. – Но мне кажется, вы почти не смотрели на сцену. – Она лениво взмахнула веером. – Интересно, почему?
Герцог попытался собраться с мыслями. Тщетно.
– Я не понимаю, – с трудом выговорил он, – как можно обращать внимание на оперу, если в зале вы.
Он откинулся на спинку стула и вгляделся в сидящую рядом женщину. Какая у нее великолепная прическа! Стильная, как у других француженок… но не такая. Ее волосы были уложены иначе. Создавалось впечатление, что она только что встала с постели и причесывалась в спешке. И тем не менее ее прическа не выглядела неряшливой. Она просто была… иной.
– Вы француженка до мозга костей, – сказал герцог. – Если я не прав, булавка ваша.
– А если вы правы?
Ему пришлось соображать быстро.
– Если я прав, вы окажете мне честь и завтра отправитесь со мной на верховую
