и стала разглядывать так, словно собиралась купить. Она придирчиво осматривала его лицо, ладони, костяшки пальцев и раненую руку.
– А мне сдается, что твои битвы можно пересчитать по пальцам, но тебе хочется повоевать.
– Твой язык остается честным, – сказал Гейрмунн.
– Как твои успехи в набегах? Отец наверняка дал тебе корабль и людей.
Гейрмунн не ответил, но его молчание было красноречивее слов. Эйвор недоуменно посмотрела на него, взяла рог и допила остатки эля. Воцарилось молчание. От жара пищевого очага и запаха медленно подгорающих свиных костей у Гейрмунна закружилась голова. Он почувствовал усталость. Эйвор он видел впервые. Вдобавок она была приемной дочерью отцовского соперника. Но что-то в ее облике и поведении подсказывало Гейрмунну: ей можно доверять. Он хотел ей доверять, как бы безрассудно это ни звучало.
– Нет у меня корабля, – наконец признался Гейрмунн. – Я вошел в зрелый возраст, но отец не дает мне даже плохонького суденышка.
Эйвор молча слушала его.
Гейрмунн подался вперед, и вдруг что-то впилось ему в бедро. Он хотел посмотреть, потом вспомнил: это волчий клык, брошенный в сумку, висящую на боку.
– Здесь нет ни земли, ни дичи, чтобы прокормить каждое брюхо, – шепотом произнес он.
– О чем ты?
– Да так. Просто кое-кто считает меня дураком, спасавшим жизнь брата. Может, и ты согласишься. Может, я и впрямь дурак. Но если и я заговорю честным языком, то скажу: меня в Авальсснесе ничего не держит.
– Тогда ты должен отправиться в другие края, – сказала Эйвор. – Почему у тебя нет корабля?
Гейрмунн смотрел на языки пламени и угли очага.
– Отец не верит, что набегами можно построить крепкое конунгство. Он говорит, нельзя строить королевство только на краденом золоте и серебре. Потому-то он и укрепляет Ругаланн и Авальсснес через союзы и торговлю. Он много торгует с землей франков, знает, как обстоят там дела. Франки строят королевства без набегов и разбоя.
Эйвор хмыкнула:
– У франков это называется войной.
– Знаю.
От дыма очага жгло в глазах, и они слезились. Гейрмунн зажмурился, но заслониться от жжения в груди не мог.
– Не важно, как это называется.
Он почувствовал, что Эйвор встала. Тогда он открыл глаза. Эйвор стояла и смотрела на него. Ее взгляд потеплел, и в нем появилось сочувствие.
– Мы со Стюрбьёрном отплывем с утренним приливом. Устала я за долгий день. Пойду поищу место для сна. Но мне было приятно поговорить с тобой, Гейрмунн. Знай: хотя я и говорю правду, я не выбалтываю то, что другие поверяют мне в откровенном разговоре.
– Спасибо. – Гейрмунн наклонил голову. – Мне тоже было приятно говорить с тобой, Эйвор. Я попрошу богов даровать вам со Стюрбьёрном безопасное плавание.
Эйвор сделала шаг, потом остановилась, обернулась:
– Если и впрямь тебя ничего здесь не держит, непременно отправляйся в другие края.
Дружески
