картонные стены, как прожигает дыру в тонких стенах. Я представляла как сую топливо робота из коридора в нагревательный элемент печи на кухне, как сую туда одежду этой прекрасной счастливой девушки. Все потому, что такому не место в Айхе. Таким улыбчивым людям нельзя здесь жить.
– Простите? – произнесла Эда, и она была несколько смущена моим выпадом.
– Это вы меня простите, – я сорвалась из-за стола и кинулась в коридор. Мне не место здесь. Мне нельзя. И жечь ничего нельзя. Оно само все горит вокруг, куда не повернись – все горит.
– Эй! – Виктор схватил меня за руку.
– Отвали! – я пыталась вырвать руку, но чертов священник оказался гораздо сильнее. – Отпусти! Хватит с меня сладостей.
– Остановись, пожалуйста. И послушай.
– Про бога? Про дар? Про то как классно, когда твой ребенок превращается в воду у тебя перед глазами? А ты знал, что состав воды у всех тел разный? Вода водой, а Связь разная! Мать вашу, я знать этого всего не хочу!
Мой истеричный крик разнесся по коридору и вдруг я поняла, что его поглотила полная тишина. В комнатах все затихли.
– Пойдем обратно, я хочу тебе кое-что показать. Я хочу лишь, чтобы люди начали работать мозгами, начали думать мозгами, а не эмоциями, не страхом, не яростью и не злостью. Хладнокровие, вот что нас спасет, холодный расчет. Мысль! Понимаете?
– Отпустите меня, – холодно отозвалась я, хотя внутри всё дрожало от ярости.
– С радостью, только если вы меня выслушаете. И тогда больше меня не увидите. Я больше не заговорю с вами, не буду выступать на той улице. Вы согласны.
– Мне плевать.
Эда была встревожена. Они сидели на маленьком диване обитым чем-то блестящим и скользким на вид. Я сидела напротив в кресле из такого же ерзающего материала. Жутко неудобно.
– Ну, – торопливо проговорила я, разглядывая как мнутся эти двое.
– Эда, – Виктор обратился к жене.
– Извини, может лучше ты? – она вопросительно посмотрела на него, а потом подняла длинную юбку выше колена. У нее не было ноги. До колена точно. Там было что-то вроде дешевого протеза. Конечно, кто сейчас будет делать хороший бионический протез. Все больницы переполнены ожоговыми пациентами или такими же как Эда, без конечностей.
– У нее нет ноги, это сделала Связь. Она уничтожила ногу выше колена. Это началось и у Эды. То, что, наверное, простите, случилось и с вашим сыном, – начал Виктор и вдруг Эда продолжила за него.
– Это началось внезапно. Вначале образуется шар, будто конечность больше не твоя. Будто ты сам у себя ее отбираешь. Оно поднималось от пальцев и шло дальше, я знала, что будет, знала, что это конец. Все, смерть. Но умирать я не хотела. В ту секунду я разозлилась, как и вы сейчас. Я разозлилась на весь проклятый мир, – у нее на глазах выступили слезы, она сжала кулаки. – На все, что с нами происходит. Я разозлилась на Связь. Нет-нет-нет, остановись. Это была такая холодная
