больше не хочу быть организатором праздников, – стремительно выпаливает девушка.
Блин, и из-за этого она плачет?
– Кто-то держит у твоей головы пистолет и заставляет организовывать праздники?
– Нет. – У нее отчаянно вспыхивают глаза. – Вот видишь, я же говорила, что ты не поймешь. Это считается провалом, ясно? Я пошла по очередному карьерному пути и снова бросаю. Поверь, моей семье это будет не по нраву.
Я пожимаю плечами.
– Просто поиск суперсилы занимает у тебя много времени. И все.
– Моей… ты о чем?
– В чем твоя суперсила?
Она фыркает.
– Я заставляю исчезать вино. И деньги.
– Не-а. Не наговаривай на мою Джесс. – Я сжимаю ее ладонь. – У каждого есть что-то, что делает его лучшим.
– У тебя это хоккей? – спрашивает она, шмыгая носом.
– Не совсем. Талантливых хоккеистов больше, чем ты можешь вообразить. Мое достоинство – высокий болевой порог.
Теперь она внимательно слушает, пожирая большими карими глазами.
– А вдруг я никогда не найду свою особенность?
– Найдешь. Просто надо продолжать искать.
– Иногда это так сложно.
Она стонет от отчаяния. Мой член напрягается: он помнит этот гортанный звук. Он слышал его много раз той ночью в Торонто.
Джесс Каннинг производит много шума в постели. Или, точнее, в кресле. Мне это нравится, потому что я тоже шумный.
– Организация этой свадьбы была сущим кошмаром, – признается она. – Я ненавидела каждую секунду: составление списков, звонки, отслеживание ответов на приглашения. Я надрывала задницу, Блейк. И хочешь узнать, что самое ироничное? Единственная причина, по которой все получилось, – это ты!
Я моргаю.
– Не-а.
– Да, – твердо говорит она. А потом опять стонет. Пора перестать это делать, потому что мой член в замешательстве. – Я организовала цветы, еду и список гостей, но ты… – В ее голосе появляются нотки раздражения. – Ты позаботился о самом важном. Нашел фотографии Уэса, привел его маму на церемонию. Я так хотела, чтобы эта свадьба была про них обоих. Однако не могла это сделать, потому что с семьей Уэса охренеть как сложно. Но для тебя это не составило труда.
– Не могу понять, злишься ты или счастлива, что я это все сделал.
– И то и другое! – Она поднимает руки и начинает вытаскивать из волос шпильки, давая золотистым прядям упасть на плечи.
О господи, на ее ресницах снова слезы.
– Не начинай опять плакать, – предупреждаю я.
– Или что? – Она издает звук, похожий на что-то среднее между всхлипыванием и смехом.
– Или придется предпринять крайние меры.
– Например? – Она бросает мне вызов.
Я смотрю на ее рот и розовую помаду. Обычно я предпочитаю красную: так сексуальнее, когда на головке члена остается кольцо. Хрен с ним. Хоть
