style="font-size:15px;"> – Присядем. Закрой-ка дверь поплотнее, а то сейчас моя церберша прискачет.
Перехватив его внимательный, но вполне дружелюбный взгляд, я расслабился и за полчаса выложил все подчистую, опустив лишь мелкие подробности, которые, с моей точки зрения, к делу не относились. А в обмен получил исчерпывающую информацию о том, что случилось за время моего отсутствия.
По словам Гаврюшенко, дело не обошлось без вмешательства потусторонних сил. Потому что всего через две недели после того, как мне пришлось уносить ноги из города, а сам он находился в положении загнанной в угол крысы, полностью сменилось руководство прокуратуры. И ровно в тот же день было снято открытое наружное наблюдение за старшим следователем и его семьей. Люди Риссенберга исчезли вместе со своим боссом, да так оперативно, что даже ментовские «кроты» недоумевали, куда вся эта многочисленная братва подевалась.
Это, однако, не означало, что все забыто и ситуация сама собой рассосалась. Прямо скажем, Риссенберг нисколько не походил на матушку Терезу. И тем не менее установилось длительное затишье, на фоне которого Гаврюшенко даже совершил карьерный рывок и стал начальником отдела.
Криминальный сюжет, в котором мы оба играли не последние роли, вроде бы был развязан, но финал получился размытый. Я давным-давно мог бы вернуться в город, вопрос заключался только в одном – зачем?
Об этом и осведомился мой собеседник. На этот раз вопрос звучал так:
– Ну и как ты жить собираешься?
– На зарплату, – огрызнулся я.
Тут дверь кабинета осторожно приоткрылась и в проеме показалась дама лет тридцати пяти – довольно симпатичная, с совершенно домашним растерянным лицом. Глаза у нее были карие и круглые, как мокрые пуговицы.
Гаврюшенко метнул на нее свирепый взгляд.
– Лидия Николаевна, во-первых, в сотый раз прошу не входить без стука. Во-вторых – не опаздывать на службу. А в-третьих, будьте любезны, принесите мне стакан минеральной, а молодому человеку – кофе. И еще минут пятнадцать меня нет на месте.
Не издав ни звука, дама юркнула в предбанник, и, когда дверь за ней захлопнулась, я закончил фразу:
– Если, конечно, кто-нибудь согласится мне ее платить.
– Ну да, – кивнул Гаврюшенко. – Вот именно. Но ведь опером ко мне ты не пойдешь?
– Нет, – сказал я. – Не пойду.
– Вот видишь, – в его голосе прозвучало что-то вроде удовлетворения. – Остается частная практика. Но для этого нужны деньги, и довольно серьезные. Известно тебе, сколько сейчас стоит аренда самого захудалого офиса?
Я подтвердил, что известно.
– Денег у тебя нет, это очевидно. Что касается юридических фирм, то там тебя только и ждали. Память у твоих коллег длинная, а ссориться они ни с кем не захотят. И вообще я не понимаю, чего ты так цепляешься за эту адвокатуру. Ты в газеты хоть иногда заглядываешь?
– Смотря
