Женился тоже, сын вот родился у него, уже развелись, – Вера пожала плечами – мол, такие вы нынче пошли, несерьезные какие-то все…
– Ааа… – у Юли совсем плохо вышло скрыть удовлетворение от столь сладких новостей.
– Да, а выставки, «дачи» – все это осталось! Надо жить вкусно! – блондинка, ох блондинка!
– Да-да, я согласна! Если честно, мы с мамой часто вас вспоминаем, чуть ли не каждый день, думаем, потеряли такого хорошего человека, очень грустно! Вы знаете, Вера Анатольевна, вы как алмаз, правда, сверкаете и всех вокруг освещаете собственным сиянием, – Вера едва могла устоять на месте, сдерживая собственные бедра да плечи, представляя, как заберется на ближайшую bench и как заголосит:
And Venus was her name.
She’s got it,
Yeah baby, she’s got it.
Well, I’m your Venus,
I’m your fire
At your desire (а теперь все вместе!!):
Well, I’m your Venus,
I’m your fire
At your desire!
Но Юля, казалось, была настроена на совершенно иную частоту:
– Я только сейчас начала ценить, если честно, что мы потеряли – мы потеряли вкус жизни! И я теперь с такой любовью вспоминаю, как приходила к вам, помните?.. Нашу свадьбу, как мама для вас специально пальчиковые пирожки испекла с мясом, а вы нам такие добрые слова сказали, никто таких не сказал, только вы! Вы не Леше сказали, вы мне сказали! Мне, понимаете? Вы сказали, ты берешь эту девочку в жены, береги ее, холь ее и лелей, она нежная добрая девочка, исключительная! Сбереги вашу любовь… А мы не сберегли – не сберегли… – Юля прикрыла глаза тыльной стороной ладони правой руки. Вера почувствовала, как хочет выпрыгнуть из груди ее сердце и как заполыхали уши, зачем-зачем она ее повстречала? Зачем ей только понадобилось идти в этот – будь он трижды проклят – магазин! Вера обняла Юлю, поцеловала ее в светлые волосы и прошептала:
– Не плачь, моя девочка, не надо, все хорошо! Я тоже скучаю! – и ушла.
Она в каком-то забытьи и с пеленой на глазах (какое у нее давление, она же сейчас рухнет?) зашла во внутренний двор дома, прошла на детскую площадку, села на лавочку и разревелась. Разревелась, как девчонка. Слабачка. Слышишь?! ТЫ ЖАЛКАЯ СЛАБАЧКА! ПЛАЧУТ ТОЛЬКО СЛАБАКИ! Нет-нет, ну что ты, иногда и поплакать можно. Ну ладно, раз можно, так плачь. СЛАБАЧКА!!!
And you can see my heart, beating,
You can see it through my chest.
I’m terrified but I’m not leaving, no…
I know that I must pass this test.
Протяжно распевал в голове голос прекрасной мулатки. Нет, правда, они что, думают, она железная, что ли? Вера посмотрела на купленные только что творог (5,5%, «Домик в деревне») и ветку бананов, какой там ланч, когда кусок в горло не лезет. Она бБог знает сколько сидела, бессмысленно глядя, как какой-то мальчик раз за разом поднимается на горку, потом скатывается, потом снова подымается, потом скатывается и т. д. Ну и тишина во внутренних дворах этих старых некогда таких престижных московских домов, даже слышно пение птиц, хотя гул тоже немного, все-таки вон оно, Садовое… Интересно, здесь хорошо жить или не очень? Так-то, конечно, хорошо, до музеев близко, до театров, до институтов, до центра в конце-то
