ты можешь?! – зарычала Никс. – Фолия нас… бросила! Как будто мы ничего не значили. Сначала играла в любящую семью, а потом обманула. Никто не знает, чего стоило примириться с тем, что самый дорогой человек больше не вернется. Если тебе пансион заменил дом, то мне нет! Даже когда Фолия порвала меня, как тряпку, я простила. Она же не в себе… Куда там! Тут не простая обида, Джулс.
Тень тряслась всем телом, а на шее проступили багровые пятна.
– Возьми себя в руки, – приказал Джулиус. – Биться в истерике не выход. У всего есть причины. И мы не узнаем их, если проколемся сейчас.
– Уверен, что вернул то самое сердце? Что-то не похоже, – выплюнула Корникс. – Очнись! Нас выбросили на помойку! Фолия не доверяла нам настолько, что не посвятила в свои планы, хотя прекрасно понимала, каким ударом станет ее сумасшествие. Теперь еще это письмо! Не мне, а тебе! Почему Фолия так поступила со мной?
– Наконец добрались до сути. – Он громко хлопнул в ладоши. – Браво, моя милая! Ревнуешь? Положи детские обиды туда, где они пылились последние несколько веков, сделай милость. Глубоко вдохни и посмотри правде в глаза. Ты злишься вовсе не потому, что Фолия обманула нас давным-давно. Причина в настоящем. Вспомни нас. Ты бы на ее месте стала бы посвящать детей во что бы то ни было? Я бы нет. Не спорю, ты страдала. Но разве я не приложил все усилия, чтобы облегчить утрату?
Тень отвернулась.
– Этот спектакль красноречивее любых слов объясняет, почему письмо получил именно я, – продолжил он. – Тебя трудно пронять, но то, что задевает за живое, лишает способности мыслить начисто. Фолия любит нас и всегда любила, пусть я и сомневался на свой счет. Не зная мотива, судить нельзя. В письме она извинилась передо мной. За годы издевок и придирок, надо полагать. Вот так просто. И заметь, я не рву на себе волосы. Не кричу: «Ах, она сволочь, всегда обращалась со мной, как с шелудивой дворнягой, а теперь хочет прощения!». Прошлое осталось в прошлом, Никс. День сегодняшний дает нам шанс.
– Уходи из моего дома, – процедила она сквозь зубы.
– Надеюсь, ты об этом не пожалеешь. – Джулиус поднялся на ноги. – В любом случае, я не держу зла.
Корникс не ответила. Что-то в груди не позволяло покинуть ее вот так, только самолюбие в мгновение ока вынесло за входную дверь в теплую летнюю ночь.
Он брел по пустынной улице, прислушиваясь к голосам спящего города. Навалившееся одиночество звенело в ушах минорным аккордом, заглушая доводы разума. Едва ли он снова вернется в эти стены. Нет, не от обиды. Зачем предоставлять возможность кому-то выставить себя вон еще раз? Усталость прошла, уступив ощущению одной громадной несправедливости.
«Как же так получилось, что на целой планете нет места для меня?», – подумал он, доставая из кармана кристалл поиска пути.
Скомканное утро началось рано. Клаус спешно покидал в себя криво отрезанные куски колбасы и запил обжигающим чаем.
Второй рабочий день, помноженный на незапланированную секретную прогулку, заставлял
