безопасности теплой волной смело все тревоги.
– …так нельзя со мной… поступать, – пробормотал он, отчаянно цепляясь за рассыпающееся сознание. – Я не хочу вырубаться… хочу знать…
Глаза закрылись сами собой, и наступила сладкая золотистая пустота.
Клаус рывком соскочил с постели. Знакомый бокс: стол с книгами у окна, стул, постылые белые стены, – все по-прежнему. Даже раздражение осталось. Только в ярко освещенном коридоре кое-что изменилось. Бокс напротив больше не пустовал. На кровати неподвижно сидел мужчина лет тридцати. Его явно специально зафиксировали в этом положении. Отсюда казалось, что незнакомец боится пошевелиться.
Удивляться собственной бодрости не имело смысла. Неизвестно сколько пришлось проспать по вине господ Реконструкторов. Клаус прошлепал к окну. Новый сосед определенно напоминал кого-то. Мужчина дышал урывками, словно отпивая воздух крошечными глотками.
Тишина продержалась недолго. В коридоре раздались робкие шаги.
– Последний раз прошу, иди домой, мам, – уговаривал спокойный голос. – Ему наверняка сейчас лучше отдыхать. Тебе тоже лишние переживания ни к чему.
– Вот поэтому я и хочу убедиться, что с ним все в порядке.
Как только открылась дверь, мальчишка инстинктивно присел на корточки. Легкий стук каблуков, больше похожий на шорох, и приглушенные всхлипы.
– Эдгар, детка, что с тобой? – причитала пожилая женщина.
– Мама, он не сможет ответить, ты же знаешь, – терпеливо продолжил некто, вошедший следом. – Для этого ему нужно подняться и добраться до микрофона. Видишь, Эд в норме. Это всего лишь какое-то ребро. Пустяк.
Клаус осторожно выглянул из укрытия. Он не сразу узнал в посетительнице вдову мистера Баркли. Старушка как будто усохла, сморщилась. А траурная одежда на фоне беззастенчиво белых боксов выглядела пронзительно грустно. Стыд накрыл душной волной. Мальчишка вдруг осознал, что не способен посмотреть Эдне в глаза. Клаус почти жалел, что остался жив, когда такой достойный человек, как мистер Баркли, погиб.
Тут пациент второго бокса поднялся на ноги. Он как будто не замечал травмы. Твердыми шагами Эдгар приблизился к своему окну и снял микрофон с подставки.
– Мам. Мам, не плачь, – попросил он. – Это даже не перелом, просто трещина.
– Ты меня обманываешь, – плечи Эдны затряслись.
– В мыслях не было, – возразил тот. – Я бы не пострадал, если бы глупый трансум не упал на меня. Ерунда такая. Нам есть из-за чего горевать и кроме моего везения. Убедилась? По большому счету, я здоров. Молодец, что пришла.
– Прогоняешь? – вздохнула она.
– Нет, просто считаю, что это не та атмосфера, в которой тебе сейчас стоит находиться, – строго сказал Эдгар.
– Может, его послушаешь, раз мое мнение тебе не интересно? – Старший сын явно не отличался терпением.
Присмотревшись повнимательнее, Клаус обнаружил
