температура 38 и очень сильно болели колени и спина. Так схватило, я уже прикидывала, что пора, наверное, переходить на более сильное обезбаливающее. Если бы у меня был с собой налбуфин, я бы уколола
Андрей, [09.01.20 16:50] ((((
Десятое января
Я теперь совсем не могу от нее отойти, то писять, то какать, то уколы, то таблетки. Раньше она сама много делала для себя, а теперь не может и расстраивается до слез.
– Поставлю тебе ноутбук, с Андреем поговоришь.
– Внучок, я дома! Еще поживем! Кстати, 31 декабря я вопреки традиции выпила коньячка. Люба купила хороший, настоящий армянский, уговорила меня попробовать. И вот. Первого числа кровотечение. Вот что значит, надо пить водку!
У меня есть полчаса для хозяйственных дел. Звонит мне по телефону. Прибегаю:
– Что случилось?
– Я на горшок слезла, а подняться не могу.
И у меня не хватает сил ее поднять. С полчаса возилась, кантовала ее, потом кое-как ей штаны натянула и позвала Мишу, вдвоем ее, как кулек, закинули на кровать.
Год назад, когда у нее первый раз было кишечное кровотечение, я была в шоке. «Берите перчатку и засовывайте ей палец в задний проход». Я до сих пор не понимаю, зачем врач скорой помощи так сказала? Все, кому я потом рассказывала, были в недоумении: «Они должны сами все делать». Но этим самым она провела как бы «инициацию». После такого действа я уже не боялась ни «полной жопы крови», ни памперсов, ни подмывания. В ответ на мое: «Она не дойдет до туалета» санитарка отрезала: «Я на нее памперс надену». Из ее уст это прозвучало, как наказание. Мол, не будет хорошей девочкой, отлуплю. «Как?! – думала я. Это же унизительно. В памперсе. Она такая гордая и сильная женщина (в прошлом!) и лежать при полной памяти в гомне по лопатки». А оказалось, что памперс – это спасение, как раз аккуратность и чистота. Я спала с ней валетом на одной кровати, и это окончательно притупило мою брезгливость. Я убирала за ней дома из горшка, купала, стригла.
– Мама, что ты Сашеньку в заблуждение ввела? Она со мной спорит, говорит: «Люба, ты Томочкина мама! Мне Томочка сказала!»
– Люба, чем дальше, тем больше я чувствую себя твоим ребенком. Как дети: «Мама, на ручки!». Когда ты дома, я спокойна, а когда тебе надо уйти, у меня такая тревога…
– Мы все надеемся, что ты после больницы восстановишься, как в прошлый раз. Ты даже вокруг дома ходила летом.
«Не давай бабушке залеживаться», – напутствие Никиты я повторяю и в шутку, и всерьез.
– Ничего, приспособимся! Давай пересядем к столу.
С большим трудом и моей помощью на подкашивающихся ногах прошла буквально три шага от кровати до стола, покушала и потом назад. Переступает почти на весу:
– Любочка, мне очень тяжело! Отстань.
Я ненадолго отстаю и с ужасом думаю: «Как я могу от нее отойти? Ни ночью, ни днем». Зайду – спит, загляну – спит. «Я не спала!» Я улыбаюсь: «Ну, конечно!»
– Ты сегодня молодец! Скажу твоим внукам, что бабуля молодец! Столько прошла!
