же страшно остаться одной и превратиться в «уродку». Навряд ли я смогу объясниться и доказать свою правоту. Диалог правильности поступка вернулся, и чаша весов склонилась в сторону Иры. Я – предательница, и это факт. Ира была моей лучшей и близкой подругой, она единственная любила меня. Понимала, слушала, доверяла. А я? Что сделала я?
Поступила неправильно, бросила ее, теперь должна объясниться. Попросить прощения, вернуть подругу, ее одобрение и как можно быстрее. От этого зависит многое, если не все.
Пустые попытки поймать ее взгляд, угадать, что у нее в голове. Обижается? Злится? Понимает ли, что у меня даже в мыслях не было ее предавать?
Урок течет как в тумане. Не слышу учителя и жду перемены, она расставит все точки над «i». Звонок. Не теряя времени, спешу с одноклассниками приветствовать Иру.
– Где ты была?
– Куда пропала?
Смех, удивление, море внимания, Ире приятно. Она купается во всеобщей любви.
– Привет, – говорю ей и слышу:
– Привет.
Чуть-чуть натянуто, без злости, но сухо. Ее интонация почему-то сильнее разжигает вину, хочется убедить Иру в своей невиновности. Хочется быть снова лучшей, правильной, получить ее одобрение. Только жаль, время вспять не повернуть.
– Мы можем поговорить?
– Да, – соглашается она, пожимая плечами. – Но попозже.
Мы поговорили гораздо позже, чем в этот день. Нам мешал слишком строгий контроль. Ире приходилось незамедлительно возвращаться после школы домой. За ней приходили родители. То мама, то папа.
Но в один из дней нас отпускают пораньше, и мы, наконец, говорим:
– Если бы я знала, что так получится, никогда не ушла. Я бы вернулась, вытащила тебя, забрала.
Губы Иры дрожат, от эмоций на ее лице мне хочется плакать.
– Поверь. Я не могла иначе. Родители. Они бы убили меня.
Мне становится искренне жаль, что в тот вечер меня не наказали родители. Могли бы наорать, дать ремня, запретить гулять с подругами, выставить в подъезд до утра… С Ирой было бы гораздо легче общаться, быть с ней на равных. Почти. Но наказания не было.
– Я тебя не виню.
– Правда?
– Да.
Не верю ушам, глазам, разговору. Неужели такое возможно?
– И все же… Прости меня.
– Да все нормально.
– Простила?
– Да-да.
– Я тебя больше никогда не оставлю.
– Угу. Будешь думать.
Я счастлива, все не так плохо, но внутри почему-то осадок. То ли потому что Ира не слишком весела и открыта, то ли потому что в глубине души я не чувствую себя виноватой, но вынуждена это скрывать, добиваться ее дружбы, прощения.
При этом боюсь унизиться в глазах одноклассников. Правильные, настоящие подруги и в огонь, и в воду идут, друг за дружку горой, а я, получается, не умею дружить. Плохая подруга. Предательница.
Уж
