бы я, во что выльются эти гуляния. Рассказываю ей, как снова стала жертвой собственной глупой наивности. Поверила Ире в очередной раз, закономерно получив ее новый коварный удар.
– Не обращай на них внимание, – утешает подружка. – И про Ирку забудь. Учится плохо, гуляет, пьет. Экзамены точно не сдаст.
– Экзамены… Точно!
Опять чувствую себя виноватой, надо просить, в очередной раз признаваясь в собственной слабости.
– Дашь мне конспекты по химии, истории, физике? У меня есть пробелы.
– Дам, но вечером вернешь мне тетради.
Вернуть вечером? Вообще не проблема. Прогуляюсь до соседнего двора, может, еще поболтаем. Может быть, встречу кого-нибудь и получится на час, другой задержаться.
Не люблю сидеть дома с родителями. Слишком уж часто скандалят. В какой момент поссорятся? Тоже не знаю. С завидной регулярностью то утром перед работой, то вечером у них начинаются выяснения отношений. То папа пьет, то маму достает, по любому поводу придирается.
Мама терпит, потом отвечает, а иногда ругаться начинает она. Тоже вечно всем недовольна. То ей грязно в квартире, то хочет ремонт. То мы опять надоели, то не знает, чем нас накормить. Денег мало, устала, у других жизнь лучше гораздо. То наш папа – козел и глупая дура – она. То орет, то ворчит, и папа, конечно, взрывается.
Чем я чаще вне дома, тем лучше, потому что начинаешь влезать. В конечном счете, все орут друг на друга, но маму всегда защищаю. Я же знаю отца! Его выходки надолго запомнишь…
Перед глазами стоит сцена с кровью. В тот вечер отец перебрал. С деньгами всегда было плохо, а в тот год труднее всего. Отца сократили, он где-то пытался батрачить, и мама потеряла работу. Денег сильно впритык, детский сад, музыкальная школа, больные уши братишки, врачи, пустые полки в магазинах, на рынках все дорого.
– Ты ни на что не способен! – подняла мама скандал. – Дома жрать нечего, ты снова за водку?
– Таечка, да перестань!
Отец плывет в пьяной улыбке.
– Ты же – пример! На детей посмотри!
– Дети! Дети! – чуть строже, но как-то глупо звучит папин голос: – Ко мне!
Ему весело, а маме не очень. Она сильнее злится, отправляет нас в детскую спальню, сама продолжает ругаться:
– Нажрался опять как свинья! Всю жизнь мне испортил! Лежишь целый день на диване! Вот чем детей кормить? Все мужики, как мужики, а ты ни на что не способен!
– Цыц!
– Не цыц! Не цыц!
В какой-то миг отцу надоело. Странный грохот на кухне. Звон бьющегося стекла, маты, ругань, плач мамы. Конягой лечу в коридор. На полу куча осколков, вместо кухонной стеклянной двери зияет просветом дырище. А папа… Папа в дверях. Шатается, еле стоит, опираясь рукой о косяк. Кулак разбит в кровь, но это его не смущает.
– Ссу-ка! – рявкает громко. – Как т.ты достала!
Хватает осколок, возвращается на место за стол.
– Хочешь,
