пора, – говорю одной, другой, третьей. – Надо домой. Пары кончились.
– А куда это ты собралась?
Панина Лерка и Ира как-то вдруг оказались рядом. От пьяных ухмылок обеих изнутри вдруг все замирает. Что-то не так. Определенно не так.
– Свалить собралась? – недовольно спрашивает Ира. – Опять? Как всегда?
– Не поняла…
– А чего тебе еще непонятно? – Лерка теснит меня в круг. – Давай, расскажи, какая у тебя есть привычка.
Назревает конфликт. В душе разрастается чувство, что эта разборка ни к чему хорошему не приведет. Смотрю на Леру. За ее спиной стоит Ира и следит за мной с легкой усмешкой. Говорить не торопится. Вокруг девчонки. Все за нами следят с интересом.
– Ты зачем в тот день ушла, да еще с нашими сумками? – продолжается наезд. – Сбежала так же, как и в тот раз, бросив Иру. Знаешь, что за это бывает?
Молчу. Нет смысла что-то говорить в оправдание. В голове бьется мысль, что я зря явилась сюда. Пьяных агрессивный людей любые действия в ответ раззадорят. Прекрасно знаю, как скандалят родители, когда напивается папа. Пытаюсь отступить назад, но круг из девчонок мешает.
– За это бьют, – продолжает Лерка. – Больно бьют.
Все леденеет.
– Не надо, Лер, – предлагаю все разрешить миром.
Сокурсница улыбается пьяно, быстро подходит и бьет меня прямо в живот. Кулак мажет не слишком больно, куда-то в область желудка. Ниже солнечного сплетения и все равно разливается боль.
– Чтобы знала, что подруг не бросают! – назидательно поучает меня.
Сгибаюсь пополам. Только бы не била в лицо. Защищаться есть смысл? Справлюсь с такой? Она весит больше меня раза в два. Может быть хуже, если начнет бить по почкам.
– Прекрати! – прошу ее в надежде на чудо.
– Да? – пьяный наглый смешок. – Тогда вставай на колени! Проси прощения! Быстро! А особенно проси прощенья у Ирки.
Нет желания, времени смотреть по сторонам. Понимаю, что меня унижают. Унизительно горько находиться в этом круге одной.
– Да ладно, прекращайте, – кто-то пытается вступиться. – Поехали по домам.
С благодарностью выдыхаю, но мир успел сузиться до Иры, Лерки и омерзительного чувства досады. Реально ли им все объяснить?
– Да. Сейчас, – цинично отвечает Лера. – Вот с этой вот разберемся.
Девочки не дерутся, так всегда говорили родители.
А что если меня изобьют? Боль. Больно. Травмы. Что если они меры не знают? Что если начну отвечать, а Паниной девчонки помогут? Ясно же, что виновата. Вон… Лерка подтверждает, и другие на меня смотрят с укором. Ничего им уже не докажешь.
Внутри болит. Мысли бьют разрядами молний. Наступаю себе на горло и медленно опускаюсь на землю.
– Прости меня, Ира, – выдавливаю с трудом, на глазах появляются слезы. – Я не хотела. Ты знаешь…
Самодовольный взгляд превосходства. У Иры. Такой же у Паниной.
