style="font-size:15px;"> – Живо! Бежать!
Опомнившись, двое молодых бросились в ельник, где они пробили просеку. Широкий человек бежал за ними.
Их стойбище находилось почти у самого берега Сытой реки, от воды его отделяли заросли, которые на бегу можно преодолеть за несколько вдохов и выдохов… Но каждый знал, если идти по течению, то меньше чем через половину дня пути река дает крутую излучину и вновь подходит к стойбищу с другой стороны – пусть не так близко, но резвому человеку достаточно бежать совсем недолго, чтобы добраться до воды.
Все трое ворвались в стойбище. Там, возле четырех летних чумов сидели женщина и старик. Они молчали. Оторопев от того, что случилось нынешней ночью, женщина забросила дела. Пустой котел валялся в траве, над верхушками чумов не было дыма, лишь несколько головешек тлели в кострище – вокруг него собрались люди, по привычке спасаясь от гнуса, который к началу осени был уже не столь свиреп. Время его уходило…
Двое парней бросились в свой чум.
– Луки берите, стрел побольше! – кричал им отец. – Все, что есть, берите!
Сам широкий человек не заходил в свое жилище – самое большое из всех. До слуха его донесся скрип, какой издает ветвь надломленного, почти мертвого дерева.
– А твой лук где?
Это говорил старик по прозванью Кукла Человека, ибо прожив жизнь до последнего остатка и потеряв даже подлинное имя, почему-то никак не умирал. Он подавал голос так редко, что всякий раз люди вздрагивали, как от незнакомого звука. Жене широкого человека он приходился родным дядей. Она кормила его, иногда – как тем утром, когда старик не мог или не хотел идти сам, – переносила легкое тело через порог. Но Кукла Человека почти никогда не удостаивал племянницу разговором. И потому, услышав скрип мертвого дерева, женщина вздрогнула – так же, как сам широкий человек.
– Где твой лук? – повторил голос. – И пальма? И железная парка?
Широкий человек побагровел. Рука с ременной палкой показалась из-за спины и поползла вверх, но остановилась в начале пути.
– Замолчи, – сказал он шепотом.
Но скрипящий смех становился все отчетливей.
– Крепок же ты спать, Ябто, – смеялся Кукла Человека, – как в молодости крепок.
– Замолчи!
Старик смеялся.
– Теперь береги штаны, крепче привязывай ремешки, – с таким хорошим сном и штаны потеряешь…
Рука с ременной палкой вновь пошла вверх и, наверное, через мгновение старик уже не смеялся бы никогда, но сыновья широкого человека вышли из чума при оружии и окликнули отца.
Они быстро достигли излучины Сытой реки и, тяжело дыша, встали у воды. Должно быть, они впервые подумали о том, что пытаются поймать ветер.
Каждый из них понимал, что украденная лодка уже могла пройти здесь. И тот, кто украл ее, мог остановиться в любом месте длинного петлистого берега.
Но бессловесное чувство подсказывало, что беглец
