богатого наследства, а остяцкий скребок лучшим подарком невесте.
– Этот дым не от чумов, – говорил Железный Рог. – Он нашел свое железо, много железа, и жжет для него огромные деревья… Понимаешь?
Тунгус замолк, вопросительно глядя на Ябто. Широкий человек уже давно понял, к чему клонит гость.
– Много с ним людей? Только эти четверо? – наконец спросил он.
– Не думаю, что больше, чем я видел. Эти сопляки – его сыновья. Может быть, он взял с собой рабов. У Тогота всегда были рабы… Но на них оружия не нужно, хватит вот этой штуки.
Тунгус улыбнулся и показал пальцем на плеть, лежавшую рядом с Ябто. Широкий человек улыбнулся в ответ.
В тот день они больше не говорили о старике. Железный Рог был умен и знал, что надо подождать, пока осторожный разум Гуся довершит работу.
Утром, едва проснувшись, они вновь принялись за еду – задолго до рассвета Ума сварила мясо. Ябто заговорил первым:
– Нас всего двое.
– Твой старший сын – почти мужчина. Как его прозвище?
– Гусиная Нога. Другого зовут Блестящий.
– Я видел, есть еще один, маленький…
– Этого не считай. Заморыш, хотя годами ровесник Гусиной Ноге. Он больше пригодится здесь, в женской работе. Его прозвище Собачье Ухо. В детстве он слышал птиц за полдня полета. Слышит ли сейчас – не знаю.
– Вот как, – удивился Железный Рог. – Можешь позвать его?
Широкий человек крикнул во всю глотку, и через мгновение Ябтонга и Явире – неподалеку они упражнялись в стрельбе по куску оленьей шкуры, подвешенной к ветке сосны, – схватили меня и затолкали в большой чум.
– Твой отец говорит, что ты слышишь птиц за полдня полета. Правда?
Я услышал приветливый голос, но промедлил с ответом. Всякий раз, попадая в жилище широкого человека, нутро мое твердело, предчувствуя опасность, и теперь я видел ее в большой оленьей кости, которую Ябто разбивал камнем, пытаясь достать мозг. Ожидание не обмануло – кость со свистом полетела в мое лицо, но я успел увернуться.
– Ловок, – похвалил тунгус.
– Отвечай, – сказал Ябто.
– Раньше слышал, теперь – не знаю.
– Иди, – приказал Ябто.
Выскочив из чума, я не знал, что моя судьба была решена, едва я успел отойти на несколько шагов.
– У него глаза, как у соболя в петле, – сказал Железный Рог. – Нельзя таким глазам пропадать без дела.
– Пропадут – не жалко, – сказал широкий человек, и, помолчав, добавил. – Хорошо, возьмем его.
Ябто шел одеть в лучшее железо тайги себя и сыновей и чтобы Ябтонга и Явире попробовали войну. Тунгус жил разбоем, но из доброго железа имел только прозвище.
Чтобы умилостивить духов, широкий человек решился на неслыханное – принес в жертву оленя-манщика, с которым добывал до десятка диких за одну охоту. Ябто, веривший в собственную щедрость,
