на укрытие рядом с лазом в горе, откуда люди кузнеца выносили рыжий камень.
– Отец, там хаби, они живы. Они прячутся – дай мне их убить, отец, не откажи мне…
Гусиная Нога почти плакал.
– Понравилась война, сынок?
Ябтонга дрожал, будто вылез из ледяной воды. Он не ответил.
– Ты, наверное, думаешь, что такая война будет всегда?
– Отец, разреши мне…
Подбежал Блестящий – его взгляд был таким же умоляющим. Ябто принялся думать о рабах старика, но мысли прервал Железный Рог и показал пальцем на распадок.
– Смотри…
Только сейчас Ябто увидел две едва заметные ровные полосы – след лыж уходил в низину и пропадал между сопок.
– Я глядел близко, след уже под снегом, – сказал тунгус. – Он ушел давно, наверное, почти сразу, как мы пришли сюда.
Не сговариваясь, оба бросились к укрытию в горе, где, как щенки в метель, клубком лежали невольники Тогота – все они остались живы. Шитолицый выхватил одного за шиворот малицы.
– Сколько вас?! – заорал он. – Сколько, говори!
Раб хватал воздух широко открытым беззубым ртом и пытался что-то сказать, но голоса не было.
– Сколько!
Железный Рог поднес нож к горлу раба. Тот замер, перестал дышать и показал растопыренную пятерню, два пальца которой были отрублены до половины. Тунгус убрал нож, раб тут же юркнул в дыру и слился с грязным клубком собратьев.
– Он ушел туда, где наши олени, – сказал он Ябто. – Твой парень мог остановить его?
Широкий человек ответил, немного помолчав:
– Кажется, у него даже лука нет.
– Тогда скоро сюда придут остяки, – сказал тунгус. – Придут со всем своим железом и упадут на наш след.
– Надо собирать добычу.
– Подожди немного…
Тунгус встал на лыжи и побежал по следу.
Тот человек был самым ничтожным из всех пятерых рабов Тогота. Он не годился кряжевать лиственничные стволы, толочь рыжий камень пестом. Он, как и я, варил еду и следил за чумами.
Никто – ни сам старик, ни его сыновья – не помнили какого народа этот человек. Его замечали меньше, чем самую незаметную собачонку. Но это был тихий, работящий и самый верный раб. Тогот, не выпускавший из рук палки, ни разу не ударил его, ибо раб исполнял то, чего хозяин еще не успел захотеть.
Когда пришли чужие, невольник рубил на плахе подмерзшую сохатину – плаха была за дальним чумом, немного в стороне от стойбища, и пришельцы не заметили раба, а раб видел все. Он встал на лыжи, едва Железный Рог начал свой разговор.
Никто не знает, как он угадал беду, которой не чаяли другие люди Тогота. Он прошел совсем немного, когда увидел впереди малый аргиш. Олени разрывали неглубокий для такой поры снег в поисках мха. Неподалеку от груженых нарт стоял человек и держал лук, готовый к стрельбе.
Это
