style="font-size:15px;"> «Идёт ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своём, и возвращается ветер на круги свои…»
Таким образом, разум тянулся к размышлениям над природой вещей, которую нельзя постичь, исправить, а вокруг было душно, сыро и зябко. Ты думал выведать тайны мира, а бледное эфемерное существо электрического света, исходящее из салона троллейбуса, мягко ударившись о добродушно-ленивое тело туманного зверя, залёгшего в спячку на пустынных улицах города, возвращалось назад. Оно возвращалось скорее удивлённо, чем испуганно, и тщетно повторяло свою попытку, вроде птицы, которая настойчиво бьётся о стекло, пытаясь вырваться из тесной комнаты в открытое небо.
Было необыкновенно тихо, хотя в тумане любой шорох и писк слышатся далеко и отчётливо. Скажем, в столичном Ботаническом саду только-только упал первый жёлудь, а об этом уже знают и судачат на «Гипроземе» – на западной окраине Душанбе.
«Молодой человек, не скажете, который час?» – раздался голос, и шесть слов, как шесть камней, ударили меня по затылку и, как шесть гвоздей, пригвоздили к сиденью.
Я больно ударился лбом о стекло и почувствовал, как в пятках стало жарко и тесно моей душе. Вопрос был столь неожиданным, сколь невозможным. Ни голоса, ни самого вопроса, по сути, не должно было быть по всем законам естества.
Испуганно втянув голову в плечи, я наклонился вперёд, предвосхищая дурные последствия. Но ничего не последовало, я не выдержал искушения и соблазна человеческого любопытства, оглянулся на голос и увидел старика.
Он стоял надо мной, поддавшись вперёд, как обычно поступают предупредительные и глуховатые люди, и прятал тихую улыбку в иссиня белой бороде. Тёмные землистые глаза его да гусиные лапки вокруг них выдавали в старике добрый нрав и широкую натуру. Душа – при теле, а старик – при зелёном и тёплом халате. Халат из зелёного панбархата отливал живым серебром, словно дрожащий свет на листах серебристого тополя. Сам удивительный обладатель чудесной одежды так и светился изнутри начищенной медной лампой, отчего казался золотистым облаком света, нежели человеком.
Вежливо наклонив голову в зелёной чалме и приложив правую руку к груди, старик выказывал приветствие и уважение. Другой рукой он придерживал сбитый дорожный посох и держался за спинку сиденья, с тёплой улыбкой наблюдая за мной.
«Который час?» – повторил свой вопрос необычный старик.
Страх прошёл, обыкновенное любопытство сменилось заинтересованностью человека, способного воспринимать факты, какие, порой, предлагает щедрая на выдумку жизнь, и находить в них аргументы. Да, пусть всё идёт своим чередом, а ты, будь добр, ничему не удивляйся: всё воспринимай и на ус мотай. Как говорится, нас этим не возьмёшь, коль не лыком шиты и сахар вприкуску кушаем, так-то!
Так весело думал я, пытаясь разбудить в себе бесстрашие.
