так и шею свернуть немудрено…
На лесной опушке, озаренной солнечным светом, было очень тихо. Лусия спрыгнула с лошади и опустилась на траву. Осенние солнечные лучи не обжигали, а ласково блуждали по лицу девушки.
Лусия на какое-то мгновение закрыла глаза. «Господи, как же все-таки хорошо жить!» – подумала она. И мысленно унеслась в детство, когда она также убегала в лес, и кормилица Каталина плакала и причитала, и жаловалась ее отцу. Теперь Лусия выросла и скоро станет женой английского лорда, как и предсказывала Франческа.
Любит ли ее Роберт Льюис? Она не знала, и как-то спросила об этом Эдварда Готорна. «Роберт любит вас, но не умеет ярко выражать чувства… Мальчик еще», – сказал ей сэр Эдвард. Ну да, сложно было не согласиться с тем, что Роберт Льюис фантастически выдержанный человек, но Лусии также с трудом представлялось, что можно назвать мальчиком сорокалетнего мужчину.
От подобных мыслей Лусию разбудило ржание лошади. Лошадь была чем-то взволнована. Лусия прислушалась и услышала выстрелы. Где-то стреляли, близко стреляли. Снова раздался выстрел, и шальная пуля пролетела совсем близко от Лусии, оказавшись в стволе дерева, под которым сидела девушка. Что это? Кто-то охотится в лесу, не спросив разрешения Готорнов?
Снова засвистел кусок свинца, зарывшись в землю почти под копытами лошади. Афродита с бешеным ржанием встала на дыбы и умчалась в только ей известном направлении.
Лусии ничего другого не оставалось, как пешей возвращаться домой…
«Неужели меня хотел кто-то убить?» – думала между тем девушка. – «Хотя вряд ли… Целились в лошадь».
Лусия поздно вернулась в замок. Миссис Хатсон переполошила весь дом, когда лошадь прискакала без седока. «Я же говорила, говорила…», – причитала экономка и не смела поверить глазам, когда увидела живую Лусию. Но девушка, вместо того, чтобы рассказать, что же все-таки произошло, молча прошла в столовую…
Лусия решила дождаться Роберта, чтобы рассказать ему о случившемся. А пока… пока она погладила Феликса, к которому успела привязаться. Роберт Льюис хотел выгнать его из дома, поскольку терпеть не мог ни кошек, ни собак. «Скотине не место в доме», – говорил он. Но рыжий кот был такой милый, пушистый, ласковый, что Лусия тайком держала его в спальне и кормила тем, что ела сама.
Экономка миссис Хатсон, конечно же, знала о присутствии в доме «скотины», но молчала, потому как сама любила кошек и часто приносила ему что-нибудь вкусненькое.
Феликс расположился на коленях Лусии и мурлыкал, успокаивая девушку. У него были грязные лапы и взъерошенная шерсть. Мокрый хвост казался облезлым, и брюшко – брюшко, как и подобает «скотине», было не рыжего, а грязно-серого цвета. Феликс гулял по мокрой от дождя черепичной крыше, теперь же, когда Лусия вернулась, оказался у нее в кресле.
«Ах ты, проказник!» – беззлобно побранила его девушка, и еще крепче прижала к себе. Феликс по-кошачьи выражал счастье громким
