«мерседесом».
Девушка заблокировала дверцы и вместе с Малкольмом направилась к магазинчику. Глаза не сразу привыкли к царящей внутри полутьме. Крохотная комнатка была до потолка заполнена цветами: тюльпаны, пионы, дельфиниум, бесконечные ряды воскового папоротника. Казалось, низкие потолочные балки вот-вот их раздавят. В густом воздухе мешались сотни цветочных запахов.
– Вот эти ничего, – быстро сказала Джейн и, схватив первый попавшийся букет, сунула Малкольму. Он услужливо кивнул и направился к щербатому деревянному прилавку, на котором возвышался допотопный кассовый аппарат.
– Чудно́, – проскрипел чей-то голос позади девушки. Сильный акцент исказил слово почти до неузнаваемости, однако оно, без сомнения, было английским. Обернувшись, Джейн увидела старика, сидевшего на табурете возле дверного проема. На лоб его была надвинута высокая шляпа; из-под полей виднелись косматые брови, похожие на седые непокорные заросли.
– Чудно? – переспросила девушка. – Quelque chose d’étrange, Monsier?[4]
– Обычно люди приезжают сюда один раз, – объяснил он, упрямо не переходя на родной язык.
«Французская гордость, – язвительно подумала Джейн. – Половина местных лучше умрут, чем произнесут слово по-английски, а второй половине только дай повыпендриваться».
– Сюда не возвращаются, – продолжил старик. – Сент-Круа – плохое место для туристов.
– Мы знакомы? – недоуменно спросила она. Может, это знакомый бабушки? Старик выглядел так, что, казалось, и свой завтрак не помнил – что уж говорить о человеке, которого он не видел шесть лет. Малкольм за спиной Джейн тихо благодарил продавщицу.
Девушка пристальнее вгляделась в пергаментное лицо, надеясь отыскать хоть одну знакомую черту. Через секунду рядом возник Малкольм, и старик уставился на них обоих своими водянистыми глазами. Малкольм взял Джейн под локоть, и они вместе вышли из магазина.
– Он к тебе приставал? – спросил Малкольм с тревогой в голосе. Джейн испытала странное удовлетворение при мысли, что теперь-то он точно не будет считать их «милую французскую деревушку» картинкой с открытки. – Что он говорил?
– Всё в порядке, – заверила она жениха.
Подходя к машине, Джейн обернулась, но табуретка возле двери была пуста, и старик словно растворился в воздухе.
Глава 5
Первым, что увидела Джейн, свернув на грязную подъездную дорожку, были распахнутые настежь ворота.
– Странно, – пробормотала она.
Бабушка свято верила в неприкосновенность личных границ – как физических, так и социальных, – и Джейн никогда не видела ворота незапертыми. Громкий хриплый лай из зарослей, которые отгораживали дом от дороги, только усилил чувство ненормальности происходящего. Через мгновение к машине бросилась тощая немецкая овчарка. Глаза Джейн расширились.
– Дружок?..
Что чудно, месье? (
