и фамилии, а третьего по имени. Это были Табак (Табаков), Костыль (Костылёв), Хусаян и парень по имени Дима, которого в состоянии опознать, если увидит. Табаков попросил взаймы четыреста рублей, сказав, что с минуты на минуту должен подойти его приятель, и он отдаст. Алёшка сказал, что у него только тысяча. Табаков попросил показать. И когда Алёшка вынул тысячную купюру, Табаков сказал: пошли разменяем. Они подошли к барной стойке и заказали на четыреста рублей водки. Сдачу отдали Алёшке. Он убрал деньги в задний карман джинсов и хотел отойти, но Табаков предложил с ними выпить. Чтобы не обидеть, Алешка выпил, зажевав долькой лимона, которая лежала сверху стакана. Эти заказали ещё и сказали:
«Угощаем». Алёшка отказался. Тогда Костылёв сказал ему: заплати. Алёшка платить отказался. И тогда Костылёв стал возмущаться, говоря, «да ты кто такой вообще, не видишь, кто перед тобой стоит?» Не помогло. Пришлось платить Костылёву. Это его взбесило. Хусаян с Табаковым специально подзуживали. «Не хило, мол, Костыль, он тебя обул, сразу видно, крутой парень». Костыль: «Кто, он крутой, да ему закопать его, что два пальца обоссать». И всё в таком роде. Алёшка хотел уйти, но эти его обступили. Тут появились его ребята и отбили его от них. Затем всё переместилось на улицу. Каким образом их туда с Шлыковым выманили, Алёшка не помнил, но, как уже было сказано, первым ему нанёс удар Костылёв. Алёшка попытался защититься, но тут, как было написано, последовал сильный удар в правый висок, после чего он очнулся в больнице. Далее читателю уже всё известно. Во время опроса Алёшка несколько раз ходил в палату отдыхать, пока наконец не появился я.
Катины показания были созвучны моей объяснительной, но всё-таки в них просматривался характер преступления хотя бы со стороны врачей, и я заставил майора дописать, что мы оба лично слышали от хирурга Назарова и заведующего реанимационным отделением Волгина и собственными глазами видели в медицинской карте совсем другой диагноз и не понимаем, каким образом и почему он из новой справки исчез.
Когда остались одни, в том числе и во всём коридоре, поскольку час был уже поздний и за окном тьма, Катя стала пересказывать разговор с лечащим врачом и новости, о которых я ещё не знал.
Во-первых, и самое главное, с утра в палату заглянули два запыхавшихся сотрудника полиции и спросили у лежавшего под капельницей Алёшки фамилию принимавшего хирурга. Алёшка не знал. Они ушли. А потом из медицинской справки исчез поставленный, оказывается, всего лишь «перебздевшим» хирургом Назаровым диагноз. Первой об этом, как уже было сказано, узнала Катя по телефону от лечащего врача и, прибыв в больницу, в первую очередь направилась к тому в кабинет.
Что же выяснилось?
После прибытия сотрудников полиции Алёшку срочно свозили на КТ (компьютерную томограмму), и перелом основания черепа на снимках не подтвердился. Скажу наперёд, если бы мы поверили этому и успокоились, то и на сей раз бандитам всё бы сошло с рук, но мы уже были наслышаны не только о продажных или трясущихся за своё кресло хотя бы из-за положительной статистики сотрудниках
