похожую на сестру.
Сокурсница Лена, приезжая из Альметьевска, больше прочих могла сравниться с Ниной – не внешностью, а характером.
По крайней мере, так казалось поначалу.
Никаких бурных чувств между ними не было. Не отдавая отчета, весь отпущенный запас любви Ларионов расходовал на сестру, ни одной другой женщине не осталось даже грамма.
Но сестра стала чужой женой.
Его женой она стать не могла – не только по законам социума, он вообще никогда не позиционировал Нину сексуальной партнершей.
А жить при родителях выросшим мальчиком не хотелось.
Ларионов переборол скандал и женился. Некоторое время они с Леной жили в старой детской комнате.
Просыпаясь ночью, он ловил себя на иллюзии, будто все вернулось в прежние времена и обнимает он сестру, никуда не ушедшую из дома.
Однако жить с женой и родителями на одной площади оказалось пыткой, он был готов уйти куда угодно, хоть в общежитие.
На счастье в нужный момент умерла бабка по матери – мерзкая, скандальная старуха, с которой не общалась даже мать.
В ее однокомнатной квартире был с детства прописан Ларионов, он поспешил убежать туда, оставив родителям возможность до хрипа лаяться в одиночестве.
Когда через три года – в конце Елениной аспирантуры, когда она вышла на защиту диссертации – родилась дочь, мать с отцом совершили единственный за всю жизнь разумный поступок: родственный обмен. Ларионов с расширившейся семьей вернулся в прежнюю квартиру, а родители переехали в однокомнатную.
Там они до сих пор продолжали яростно скандалить; дети не приходили к ним даже на дни рождения.
Жизнь брата и сестры была отравлена родителями, они не желали вспоминать о существовании матери с отцом.
Ларионов жил в доме своего детства.
Большая комната служила гостиной и спальней им с женой – как служила когда-то родителям.
В меньшей, где они с сестрой строили игрушечную жизнь, поселилась дочь. Брата у Ларионовой-младшей не было, иметь двоих детей в наши дни стало трудно.
Катя, этим летом перешедшая в одиннадцатый класс, жила как обеспеченная, в меру избалованная девочка в комнате, заваленной мягкими игрушками, с телевизором, музыкальным центром, компьютером и кучей прочих современных гаджетов.
Все это вместе взятое не могло наполнить жилище той давней невысказанной любовью, в которой росли Ларионов и Нина.
Глава третья
1
– А где твои? – спросила сестра, бросив на пуфик пластиковый пакет с вещами. – Надолго отбыли? когда и куда?
Еще ничего не было готово к празднику жизни, на журнальном столике не стоял поднос с закусками. Не имелось ни одного признака грядущего, но Нина догадалась обо всем.
Вероятно, дух свободы, который окутал Ларионова, едва замызганный пассажирский поезд лязгнул сцепками и отвалил от перрона, был столь силен,
