рабочих задевала за стены, тыкалась во впереди и сзади идущих. Мужики коротко и зло ругались. Стены и кровлю штольни слагали камни, скреплённые раствором, пол покрывал деревянный настил, темноту скудно рассеивали редкие лампы, висевшие на стенах. Предупреждение бергмейстера пришлось кстати. В полумраке подростки натыкались на стены. Спирька споткнулся о кусок породы, валявшийся на полу. Пашка успел подхватить дружка за руку, сердито прошипел:
– Спишь, што ли?
Штольня несколько раз повернула, и пространство её наполнил усиливающийся с каждым шагом гул, через десяток саженей обернувшийся звоном металла, образующимся от ударов молота. Штольня осветилась красным светом, падавшим справа из обширной выработки, в которой располагалась кузница. Любопытничая, ученики приостановились, но управитель ушёл вперёд, и им пришлось ускорить шаг. Свет из кузницы истаял в темноте, но металлический гул по-прежнему наполнял подземный проход.
Посветлело. Штольня вошла в обширную выработку, свод коей скрывала темнота. Посреди выработки находилось устройство в самом начале сборки, по обе стороны от устройства стояли две массивные тумбы. Деревянные детали носильщики складывали в углу выработки, а металлические трубы затаскивали в следующую штольню ещё более узкую, передвигаться по которой можно было, лишь встав на четвереньки. Служитель, разглядывавший чертёж, разложенный на собираемом устройстве, обернулся, на лице его появилась радостная улыбка.
– Здорово, Митрич, – поздоровался он с бергмейстером, словно тот был закадычным дружком, соседом, с которым бок о бок прожил не один десяток лет, а не высоким начальством.
Здесь, под землёй, отношения между людьми складывались иначе, чем наверху. Тут, в недрах земли, проявлялась самая сущность человека, его истинный нрав без надуманных свойств.
– Здравствуй, Хрусталёв, – запросто, за руку поздоровался Фролов. – Что у тебя?
Хрусталёв сбил на затылок шапку, виновато посмотрел на начальника.
– Чой-то не пойму я здесь, – сказал, ткнув пальцем в чертёж. – Мараковал, мараковал, никак не пойму. Разобъяснил бы.
Оба склонились над чертежом, перебрасываясь непонятными словами.
– Вот оно, «слоновое» колесо, – шёпотом произнёс Пашка.
– Ага, – также шёпотом ответил Спирька.
Предоставленные самим себе, горные ученики с любопытством осматривали выработку. Из узкого прохода, в который подавали трубы, доносились голоса, там тоже шла работа. Свод, стены и даже пол выработки были выложены камнем на крепком растворе. Дотошный Пашка даже потрогал несколько, ни один не шевельнулся. Стоять без дела стало скучно, юный горняк подошёл к колесу, заглянул через плечо Хрусталёва. Тот уже оставил чертёж, показывал Фролову сделанное за прошлый день. Бергмейстер придирчиво осматривал выполненную работу, но остался доволен. Хрусталёв оглянулся на Пашку, хмыкнул:
– Малый-то
