и не уехали, – догадался Арташов.
Баронесса высокомерно смолчала. Гордо подобрался Горевой. Лишь Невельская подтверждающе закивала:
– Как же тут уедешь? Кому теперь до них? Вот передадим с рук на руки оккупационным властям, а тогда уж, если Бог поможет… Так, Лиза?
Баронесса фыркнула:
– Надеюсь, с детьми-калеками ваша благословенная власть все-таки не воюет? Арташов ощутил смятение.
Они всё понимали. Беглецы, ярые, непримиримые, даже не умеющие скрыть своей ненависти к советской власти, они не могли не знать, что грозит им. И все-таки остались. Это был их выбор. – Так как же, господин капитан? – Горевой потрепал Арташова за рукав. – Ведь все свободные комнаты отданы девочкам. Может быть, все-таки где-нибудь по соседству?…Многие уехали. Тут в пяти километрах есть очень приличное пустующее имение…
– Нет, – отрезал Арташов. – У меня приказ разместиться вблизи побережья. Да и не гнать вам нас надо, а, напротив, самим зазывать. Следом движутся войска. А мы для вас безопасней прочих. Все-таки ваши такую в Союзе глубокую борозду пропахали, что теперь наши дорвались и в запале не разбирают. Конечно, Арташов не сказал и десятой доли того, что знал. Как и по всей Германии, для мирного населения Померании наступили дни жуткого возмездия за чужие вины. Грабежи, изнасилования, поджоги, убийства стали обыденностью. Заполучить на постой командира считалось огромной удачей. Матери торопились подложить дочерей под офицеров, дабы избежать надругательства со стороны солдатни! Не остановил волну насилия и приказ командующего 2–м Белорусским фронтом Рокоссовского о расстреле на месте за мародерство. Угроза смерти лишь добавляла возмездию сладостности. – В общем прикиньте, где все-таки сможете нас разместить, чтоб не тревожить…
Арташов показал на поляну.
Невельская вопросительно скосилась на подругу. Та кивнула. – Вам, само собой, освободим комнату в доме, – сориентировалась Невельская. – А для нижних чинов – в задней части имения есть каретный ряд и людская с сеновалом. Горевой заметил, как при слове «людская» поморщился капитан. – Нет-нет. Всё очень пристойно. И места на всех достанет, – поспешил он. – Там прислуга прежде жила. – Что, разбежались со страху?
– Нечем стало платить, – объяснил Горевой, вызвав гневный взгляд баронессы. Вообще, похоже, бедному управляющему крепко доставалось от строптивой хозяйки.
– Матрасов в избытке, а вот простыней, боюсь, не хватит, – расстроилась Невельская. На слово «простынь» Сашка отреагировал нервным смешком.
– Думаю, без простыней мои разведчики выживут, – по лицу Арташова впервые проскользнуло подобие улыбки. – Этого нельзя, – баронесса позвонила в колокольчик. Вошла дебелая, сорока пяти лет, женщина в передничке. Несмотря на возраст, она бы и сейчас выглядела эдакой сдобной пампушкой, если бы не угрюмое выражение округлого лица.
– Глаша, голубушка! –
