к власти вернутся коммунисты – головорезы во главе с этим колуном Зюзюгановым. Ельцин правильно сделал, что ушел добровольно, он свою роль сыграл и на том спасибо.
Борису ничего не оставалось, как кивать головой. То, что говорил сосед Капустин, было горькой правдой и тут возразить нечем.
Борис отказался строить бункер в гараже и прятал деньги под полом в спальне. Но и здесь не было полной надежды, что кто-нибудь не явится в черной маске и не скажет: жизнь, или кошелек.
Иногда он отправлялся в продовольственные магазины, где бродили старики и старухи в поисках самого дешевого мяса, преимущественно костей, дешевого хлеба и макарон и раздавал по сотне две рублей каждой старушке. Отказывались только некоторые, большинство брали и целовали руку. Но это копейки. А увеличить сумму не мог, это вызвало бы удивление и непонимание толпы, и возможно кончилось бы приводом в милицию. Откуда деньги, не ограбил ли банк, либо кассу в крупном магазине в конце рабочего дня. Таких случаев ведь было и есть слишком много по Москве.
Жаль, что Люда занемогла, она уже бралась за благотворительную деятельность, но израсходовала слишком мало, всего каких—то семь тысяч долларов. И тут болезнь ее скрутила.
Переходя трамвайную линию у Черемушкинского рынка, он прочитал объявление на электрическом столбе о том, что производится набор в элитную школу с усиленным преподаванием отдельных предметов на английском языке. Он машинально извлек ручку из портмоне, и тут же записал номер телефона этой школы.
«Может, пригодится, когда», подумал Борис укладывая записную книжку в сумку. У него было очень много телефонных номеров в записной книжке, и телефон элитной школы сразу затерялся.
«Что же делать, куда девать деньги? Надо бы вкладывать в недвижимость, это был бы самый разумный выход, но кто может дать гарантию, что через несколько лет власть не национализирует так называемый частный капитал? А если победят коммунисты? О, тогда не только все отдашь добровольно, но и будешь искать норку, куда бы спрятаться, как прячется мышь от кошки. Да коммунисты и в норке тебя найдут, извлекут и отправят в Сибирь на стройки коммунизма, откуда живым не вернешься. Было уже это. Надо что-то припрятать в иностранном банке, но как это сделать? Нет пока опыта, нет связей. Если только прокурор Дупленко подскажет, сведет с кем-то. Отдам я ему десять— двадцать тысяч долларов, Бог с ним. Услуга за услугу. А пока, пока в селе „Красном“ на берегу Пахры, где строится дом, спрячу триста тысяч под фундаментом все того же гаража. Сторожа отпущу, а сам покопаюсь».
Эта мысль так завладела его умом, что он в ближайшее воскресение, набив полную сумку долларами, сел за руль и отправился в село Красное, где в полутора километра, на берегу речки Пахры строился его особняк. Проехав путь, длиной в сорок пять километров по Калужскому шоссе, он свернул налево и остановился возле своего
