тебе, Аким Акимович, – сказал Борис Петрович, скручивая комбинацию из трех пальцев.
– Значит, увольняешь, ваш бродь. Но учти, ваш бродь, я веревку на себя накину, и тогда тебе мою семью содержать придется. А так я тяпну разок, мозги прочищу, энергия появится, и я буду настоящим сторожем. Ни один кирпич отселева никто не утянет, ваш бродь.
– Хорошо, пятьдесят грамм получишь и пойдешь домой отсыпаться, а к вечеру, чтоб здесь был. Я пока посторожу вместо тебя.
– Ну, сказал ваш бродь! Но ежели так, тады я тебе девку, бывшую лучшую доярку пришлю. Круп у нее, как тачка. Увидишь – закачаешься от удовольствия. Спасибо, ваш бродь. Апчхи! Ну, тады я, значит, пошел. А девку пришлю, в знак благодарности, так сказать, за зубчик чеснока, она конечно, больше стоит, но тебе… по блату пришлю.
По забывчивости Аким Акимович не застегнул пряжку на брючном ремне, и у него стали сползать штаны. Поэтому он сделал несколько шагов вперед и свалился. Будить сторожа было бесполезно, и Борис пошел осматривать место, куда можно было бы на время захоронить часть капитала. Фундамент будущего дома, в том числе и гаража, был давно сооружен и забетонирована вся площадка, а для того, чтобы продолбить небольшой колодец, требовалась техника, но не железный лом с лопаткой, который привез с собой Борис. Выкопать такой колодец можно было только с внешней стороны дома и то на некотором расстоянии от фундамента. И этот вариант не подходил. И в машине потайного места нет, а потом машину могут угнать вместе с деньгами.
«А что если раскидать эти триста тысяч? скажем, сто Диме, он все собирается купить завод по производству металло-хозяйственных изделий. Сто отдам тестю, он может держать их у себя на квартире, здесь в Москве, либо в Донецке. Он не похож на бизнесмена, к нему не придут грабители в двенадцать ночи и не скажут: жизнь или кошелек. А сто…, куда же девать эти сто тысяч? Если бы мои однокурсники собрались вместе, я бы раздал по пятерке каждому, нет, по пятерке не хватит, по три, по четыре тысячи долларов на брата, но ведь они разбрелись, кто куда, не соберешь за всю жизнь».
Борис достал свой мобильный телефон и позвонил Диме. Дима был в это время в объятиях одной молодой особы, бормотал что-то невнятное, но затем его подружка схватила трубку и сказала:
– Борис Петрович, вы извините его, он малость накурился, это я его угостила, и мы оба кайфуем. Сегодня он не сможет вам быть полезен, даже я не могу разбудить в нем мужчину, но завтра…, завтра он в вашем распоряжении. Меня зовут Матильдой, будем знакомы. – И повесила трубку.
Имя Матильда вызвало у Бориса некое странное и в то же время приятное воспоминание, ведь так звали девочку хозяйки Веры, у которой он снимал комнату еще задолго до поступления в университет. И картины прошлой жизни еще до поступления в университет предстали перед ним с такой яркостью, что не хотелось ничего делать и он сел на пень, прогретый солнцем, уронил голову на ладони рук, и переселился в ту жизнь, жизнь двадцатилетней давности. Тогда он приехал в незнакомый
