раз уж на то пошло? – Его плечи ссутуливаются. – Это совсем не похоже на тебя, Кейт. Девушка, в которую я влюбился, не захотела бы жить в Нью-Лондоне, в монастыре. Это не ты. Или, может быть, я в тебе ошибался.
– Нет! – выкрикиваю я, потрясенная звучащим в его голосе сомнением. – Я та же самая девушка.
– Тогда что изменилось? Я слышал о пророчестве Бренны. Братья тебя ищут. Они не остановятся, пока… – Он запинается, но мы оба знаем, какие слова не были произнесены. Они не остановятся, пока я жива. – Или у тебя были видения? Ты должна была мне сказать: ты можешь доверять мне…
– Я знаю, – перебиваю я. – Но у меня пока не было никаких видений.
– Тогда почему ты уехала? Они что, угрожали твоим сестрам? – Его голос смягчился, но глаза за стеклами очков полнятся нетерпением.
– Нет.
Тогда им была нужна только я, а не Маура или Тэсс. Я умоляла их забрать в монастырь Мауру – в конце концов, она именно этого и хотела, к тому же тогда ей пришлось бы расстаться с Еленой, – и позволить мне остаться дома с Тэсс. Они не согласились. Сказали, что ведьме моего калибра место в Сестричестве.
Эти воспоминания заставляют меня поежиться.
– Ради того, чтоб мы были вместе, мама отказалась от книжной лавки. От дела всей ее жизни, от отцовской мечты. А я вступил в Братство, которое мне ненавистно. Я сделал это ради тебя, а ты… ты уехала, как будто все это ничего не значит. – Финн говорит все громче и громче; в конце концов он отворачивается от меня, вцепившись затянутыми в перчатки руками в кованые железные ворота.
– Прости. – Конечно же, этого совершенно недостаточно. Я засовываю руки поглубже в карманы, чтобы ненароком не потянуться к Финну. – Я не уехала бы вот так, по собственной воле. Я надеялась, что они дадут мне возможность все объяснить. Я ни за что на свете не хотела сделать тебе больно.
– Но сделала. И сейчас делаешь. – Он снова поворачивается ко мне и понижает голос: – Объясни сейчас. Ты просто обязана это сделать.
Я смотрю мимо него на темные окна монастыря.
– Не надо бы нам стоять тут в таком открытом месте, – говорю я, увлекая его от ворот в глубь сада.
Ветви самшитовых деревьев покрыты кружевами инея. Мы забираемся в укромный уголок, где свежо и тихо. Трудно представить, что он находится посреди огромного процветающего города, – такое место могло бы быть где угодно.
Мысль о том, чтоб сказать Финну правду, переложив на его плечи ужасное бремя истины, ненавистна мне, но, возможно, будет лучше, если он узнает, что поставлено на карту. Он должен знать, какой опасности подвергается всякий раз при встрече со мной, и решить, готов ли пойти на такой риск. Пусть даже во имя любви.
Страх перед его решением никак не противоречит моему желанию обезопасить любимого.
– Они угрожали не моим сестрам, – шепчу я.
– Значит, отцу? – спрашивает он, но я качаю головой. Это понимание бьет его наотмашь, его лицо искажается, он закрывает глаза. – Они угрожали
