откуда? – спросил Иван.
– С Москвы.
– Вот так да! – удивился Кольцов. Был я давеча в Москве, в гостях у царя.
Ерошка улыбнулся: – И как тебе царь?
Кольцов сначала ухмыльнулся, а потом произнес: – Цари они Ерофей, все одинаковы. Сначала в гости зовут, а потом на цепь садят.
Он произнес это так, словно побывал в гостях у всех царей в мире и на основании своего горького опыта сделал такой вывод.
– Пошто на цепь-то? – в глазах Ерошки мелькнуло изумление. Натворил чего?
– Натворил, – Иван кивнул головой.
– Натворил, да так, что устал расхлебывать. Ложка мала оказалась.
Ерофей опустил голову: – Жалеешь, что пошел в гости к царю.
– Тут Ерофей жалей, не жалей, а идти надо, иначе спустит царь шкуру да на забор вывесит, – горько молвил Кольцов.
– Ну, дай Бог обошлось, – Ерошка перекрестился.
– А ты из чьих, в Москве будешь? – спросил Иван.
– Из посадских я, – ответил Ерофей. Колыванов сын. У бати маво: строительная артель.
Перед глазами у Кольцова всплыл знакомый образ Марьи, которая заботливо выходила его после царских казематов.
– А сам как здесь оказался? – продолжал расспрос Иван.
– Да как оказался? – горестно заметил Ерофей, связался с ватажниками лихими. Ходил за Урал-камень вогульские святилища брать.
– Ну и много богатств набрал? – усмехнулся Кольцов.
– Да вот на бурлацкую лямку и натянул? – горестно произнес Ерошка.
– Знаешь дороги за камнем?
– Не, – Ерофей помотал головой, мы по зиме ходили на нартах и оленях. Места там дикие и не проходимые, только олени вывезут, с лошадьми пропадешь.
– Ну не скажи, – рассмеялся Кольцов, – хороший конь везде вывезет, как вольный казак тебе говорю.
– Тут уж как повезет, – заметил Ерошка.
– Ладно Ерофей, айда ужинать, – подмигнул Кольцов вставая с борта струга. Делов много завтра у нас.
Иван Кольцов не стал рассказывать Ерофею Колыванову, как очутился в их доме после царских подвалов, как сестра его Марья заботливо выходила изувеченного казака. Придет время расскажет. А пока он возьмет под опеку младшего Колыванова. Мелентий будет рад, что сына к делу приставил.
В старой часовне, что у восточной стороны крепостной стены раздавалось зычное пение священника. Казаки сняв папахи и шапки молча стояли склонив головы.
Священик сотворив очередную молитву, снял с аналоя икону св. Георгия и стал обносить ее меж казаков. Три раза перекрестившись, Максим вошел в храм. Ермак стоял посреди своих воинов, воздев взор на иконостас.
–Ермак Тимофеич, – Максим дернул его за полы кафтана. Дело важное. Ермак скосился на Строганова и буркнул: – Ну чего еще?
Крестьяне с хутора поймали татарина.
– Разведчик что ли? – удивленно прошептал Ермак.
– Нет, – улыбнулся
