style="font-size:15px;"> Дальнейшие слова превратились в невнятное бормотание, сменившееся безумным воем, и больше ничего уже нельзя было разобрать.
Внезапно судороги прекратились. Издав последний пронзительный вопль, Лютце без сил повалился на топчан и лежал, съежившись, дрожа всем телом и тяжело дыша. Шель приблизился к топчану и прикоснулся рукой ко лбу больного, к его влажным вискам. Пульс лихорадочно бился. Лютце грубо выругался и оттолкнул его руку.
Затем он сел и, глядя перед собой невидящими глазами, пробормотал бессвязно:
– Оставьте меня… Не буду… вздохнул глубоко и запел: «Со святыми упокой»… – Не беспокойся, не найдут, – утешал он кого-то. Затем разразился площадной бранью и снова упал на топчан.
Шель понаблюдал за больным и, решив, что тот теперь пробудет в беспамятстве по меньшей мере несколько часов, подошел к столу и написал на листке, вырванном из блокнота:
«Герр Лютце! Мне нужно обязательно поговорить с Вами. Я живу на Эйхенштрассе в комнате Леона. Приду к вам завтра, часов в девять утра. Дождитесь меня, пожалуйста. Ян Шель».
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
