мешало ей писать, то сессия – в последнюю очередь.
Валек между тем пожал плечами.
– Ну, что же, не будем, так не будем. Только я уверен, что все образуется, – и, помолчав, добавил глухо: – Нельзя исправить только одного – смерти.
Тон его был таким, что у меня мурашки по спине поползли. Я видел, как вздрогнула от этих слов мама, и в глубине ее глаз метнулся испуг. Нет, что-то с Валькой все-таки не в порядке. Вот и мама это замечает. Похоже, он переменился не только внешне.
Дальше разговоры потекли мирно, без всплесков. А после третьей рюмки мама, сославшись на усталость и хмель в голове, отправилась спать, оставив нас вдвоем. Несколько минут мы молчали, словно не зная о чем говорить. Валька налил еще по одной, мы, все так же молча, выпили. Пошарив руками по карманам, Валька достал зажигалку и сигареты.
– Пойдем, покурим.
Я повернулся к подоконнику, взял старенькую, папину еще, глиняную пепельницу в форме лаптя с отбитым краем и поставил на край стола.
– Кури здесь.
Валька протянул пачку.
– А ты?
– Давай и мне.
Прикурив, Валька глубоко затянулся и спросил меня:
– Игорек, ты как-то странно на меня смотришь. Как будто у меня на лбу рога выросли. Что с тобой?
Я ответил уклончиво:
– Не знаю, Валька. Я еще сам не понимаю, но ты… ты такой странный стал, не такой, как прежде.
Валька усмехнулся:
– Какой же?
Я помолчал какое-то время, думая, как бы ответить помягче, чтобы не обидеть его.
– Жесткий какой-то. Вроде бы и ты, а вроде и нет. Глаза твои, лицо твое. А вот внутри тебя что-то изменилось.
Валька потыкал сигаретой в пепельницу.
– Так ведь годы, Игорек.
Я возразил:
– Нет, Валька, это не то. Нутром чую – не то. Вот только объяснить тебе не могу. Ты как будто… как будто волк затравленный. Глаза тоскливые и испуганные, а зубы оскалены.
Валька откинулся назад и с прищуром посмотрел на меня.
– Ну, спасибо, Игорек, за сравнение. Стало быть, я волк? Хорошо. А ты, значит, овечка невинная, так что ли?
Я поморщился от его непонимания.
– Да нет же, Валька! Просто ты какой-то… Вот видишь, ты и на мои слова как-то агрессивно реагируешь. Раньше в тебе этого не было.
Валька устало потер лицо руками, запрокинул голову и с хрустом потянулся. Потом взял бутылку водки, резко взболтал и выплеснул в рюмки.
– Давай-ка лучше вмажем по последней. А то мы этак до того договоримся, что меня в зоопарк надо сдать.
Я снова поморщился. Нет, все же не понимает он меня.
– Ну, зачем ты так? Я же не обидеть тебя хочу, я понять пытаюсь. Мы с тобой друзья, Валька?
– Друзья.
– Ну, вот видишь! И не обижайся на меня, Бога ради. Только знаешь, у меня иногда от твоего взгляда
