роль – помогаешь этим людям общаться друг с другом, – а они даже не замечают твоего присутствия.
К тому, что тебя игнорируют, привыкаешь, конечно. К счастью, у меня была неплохая практика – бесконечные обеды, на которых мама представляла меня очередному воздыхателю. Каждый раз уже после первых минут знакомства я становилась лишней. Терпеть не могла их неуклюжие попытки со мной сюсюкать. И тогда я постигла искусство выпадать из разговора – вы бы и не заметили моего присутствия. Я сидела за столом и представляла, что мне платят за то, чтобы я не реагировала, – я вычитала у себя деньги за каждое саркастическое замечание или за несдержанную попытку защитить отца, который ушел, когда мне было девять. Ну так вот, а теперь, когда я перевожу, я не проявляю никаких эмоций, даже если тот, за кого я говорю, шутит или кипит от злости. Как говорил мне учитель, не надо отыгрывать то, что ты говоришь, просто повторяй, будто ты живая бегущая строка.
– Подумай только, как здорово мы сможем отдохнуть на эти деньги!
– Ким, ты уже два года не была за границей. Наша кошка и то чаще пользуется твоим чемоданом, чем ты.
– Хочу заметить, что я говорю на шести языках.
– Испанский среди них на втором месте, а ты даже никогда не была в Испании.
– Поеду еще, может быть.
– Ну раз так – беру все слова обратно.
Я смотрю на наше исчерканное исправлениями сочинение на тему «Как потратить 5000 фунтов».
– Довольна? – фыркает Клео.
– Ненавижу ходить по магазинам, – со стоном отзываюсь я.
– Я тоже.
Я перелистываю каталог «Фриманс» до раздела нижнего белья, быстро считаю в столбик на уголке листа и говорю:
– Как насчет трехсот двенадцати пар колготок из разряда втяни-все-в-себя?
Клео знает, что за этим последует, и выжидательно ко мне поворачивается.
У меня сердце стучит, как барабан, и пересыхает во рту. Поверить не могу – мы столько времени провели в унылых размышлениях и разговорах на эту тему (и началось все задолго до того, как эти деньги свалились нам на голову), и вот теперь в моей власти претворить все наши фантазии в жизнь.
– Или… – начинаю я, вся дрожа.
Клео едва слышно выдыхает:
– Или… – мол, продолжай.
Я хватаю ее за руку, и мы визжим хором:
– Липосакция!
Когда в твоем распоряжении тысячи фунтов, хирургическое вмешательство, чреватое негативными последствиями, становится единственным выходом из ситуации.
Мы с Клео выпили за это решение и приготовились к нашему любимому времяпрепровождению: «Кто на свете всех толстее?»
– Знаешь, говорят, что целлюлит похож на творожную массу?
– Ага, – говорю.
