стимулировать естественную жирность кожи. Я в последнее время ощущаю некоторую сухость и стянутость.
(Если тебя вырастила благоухающая духами красотка, живущая продажей подобного товара, то волей-неволей подцепишь пару-тройку выражений.)
– Скажи, что ты не думаешь делать себе операцию, – умоляет в ужасе мама.
– Но ты же постоянно говоришь, что мне пора наконец вырасти и всерьез собой заняться, – нахально заявляю я, дрожащей рукой наливая в чай обезжиренное молоко. Если есть способ хоть в какой-то степени заставить ее почувствовать себя виноватой, тем лучше.
– Хотя в данном случае речь не о том, чтобы вырасти, а скорее – уменьшиться, – выпаливает Клео, доставая свою кружку. – Через пару недель ваша дочь станет килограммов на шесть меньше!
Мы с мамой разом оборачиваемся, и на наших лицах написано «Тоже мне, помогла!». Клео осторожно ставит чашку обратно на полку и говорит шепотом:
– Если что, я в своей комнате.
Я мысленно беру себя в руки в ожидании очередного шторма из серии «Если бы ты перестала есть молочное, то совершенно преобразилась бы», но тут мама, ни слова не говоря, задумчиво уходит обратно в гостиную. Она долго смотрит в камин невидящим взглядом, и в тот самый миг, когда я собираюсь вступиться за свое решение и заявить, что мне уже не обязательно во всем следовать ее советам, она говорит:
– Я хочу, чтобы ты поехала со мной на Капри.
Этого я не ожидала.
– Я думала, похороны уже закончились… – недоуменно хмурюсь я.
– Так и есть, но Люка Аморато хочет купить магазинчик отца и…
– Кто такой Люка? – перебиваю я.
– Управляющий в магазине. Он там проработал больше десяти лет. Двадцать процентов пая принадлежат ему, и сейчас он хочет купить все целиком.
– А остальные восемьдесят – твои? – спрашиваю я, пробираясь к дивану.
– Да, – говорит мама. – Отец оставил мне все, кроме пяти тысяч фунтов на мелкие расходы, которые достались тебе.
Я и не думала, что дедушка в курсе относительно существования внучки, но сейчас нет времени в этом разбираться.
– А адвокаты не могут с этим разобраться? – поинтересовалась я. – С остальной частью завещания у них неплохо получилось.
– Я не уверена, что хочу его продавать. – Голос у мамы дрожит.
– Что ты имеешь в виду? – спокойно спрашиваю я.
– Думаю, может, самой поехать туда и заняться этим магазином?
Она с ума сошла? Я не верю своим ушам.
– Мне казалось, ты поклялась туда не возвращаться?
– Твоя бабушка заставила меня поклясться. Но ее уже нет… – Мама пристально смотрит в свою чашку. – Я не хочу больше с этим тянуть.
– Но что тебя туда влечет?
– Воспоминания, – вызывающе говорит мама. – Воспоминания,
