замотала она хвостом, – никому-никому. Я буду молчать, как рыба! – И она облизнулась.
Потом помахала хвостом на прощание, и убежала.
«Кто знает, сдержит ли она слово? – подумал я, пробираясь через заросли. – Зря я с ней так…»
Навстречу мне шёл волк с топором. Я инстинктивно шарахнулся в сторону, и у меня в голове мелькнуло: «Ну, точно: разбойником подрабатывает!» Я подумал, что это – тот самый Серый Волк, которого первым встретил здесь.
– Да ты не бойсь, не бойсь, – добродушно пробасил волк, – я по дрова…
– С каких это пор волки дрова заготавливают? – растерянно спросил я.
– Да я не по своей воле, – вздохнул волк, – лисичка-сестричка требует. Живём мы вместе… время от времени. Я в лубяной избушке, а она в ледяной. Холодно ей там, жалуется. Или топи, говорит, или давай меняться… А мало ли как жизнь повернётся? Избушка-то у меня родительская…
У меня мозги поплыли: налицо намечалось какое-то несоответствие, но какое – понять я не мог. Нутром чувствовал, а понимать не понимал. Из детских воспоминаний мне почему-то казалось, что лубяная избушка была у зайца, а не у волка. Или возможны варианты?
Поэтому я недоуменно пробурчал себе под нос:
– А если топить… ледяную избушку… не растопит ли её, и не затопит ли талой водой лисоньку-лису? И не попросит ли она, теперь уже под этим соусом, переселиться в лубяную? – Но волку о своих сомнениях ничего не сказал, а только спросил:
– А Серый Волк, что такси работает, тебе кем-то доводится?
– Двоюродным братом, – вздохнул волк, – загордился… Давно не виделись… Ну, я пойду: лиса ждёт. А то замёрзнет, сердешная.
И он прошествовал мимо меня.
Я секунду постоял, потом спросил, поворачиваясь к волку:
– А как брата найти, если что?
– В таксопарке! – крикнул волк, указывая топором примерно в том направлении, куда я и шёл.
«Ладно, посмотрим», – подумал я, но когда развернулся, чтобы идти, то заметил идущую по тропинке другую лису, рыжую.
Она держала под мышкой гуся… или гусыню: городское воспитание не позволило мне разобрать детали.
Лиса что-то бормотала. Я прислушался.
– За лапоток – курочку, за курочку – гусочку… – бормотала-припевала она.
Вслед за лисой шествовал петух с косой на плечах. Он радостно кукарекал:
– Несу косу на плечи, хочу лису посечи…
Лиса, между тем, никак не реагировала на петуховы угрозы – видно, не та лиса была? Либо слишком занята песенкой. Но и петух не спешил догонять лису и взмахивать косой. А ведь мог… Заодно бы и гусочку спас.
Я меланхолично пропустил обоих мимо себя, отстранённо подумав, что скоро может произойти смертоубийство: очень уж агрессивно настроен петух.
Впереди посветлело.
«Наконец-то опушка!» – радостно подумал я. Но ошибся.
Здесь кто-то будто провёл черту, резко разграничивающую два времени
