меня проехал воз, полный репы. Мужичонка-возница нахлёстывал коня, насторожённо оглядываясь назад – как раз туда, куда я и хотел идти.
«Украл, что ли?» – подумал я, но мер принимать не стал: а вдруг не украл? Зачем огульно обвинять человека.
Отдыхая на обочине, я стал свидетелем неприятного эпизода: чёрный восьминогий паук, перебираясь по ниточкам паутинок с дерева на дерево, словно обезьяна по лианам, тащил опутанную толстой верёвкой муху, которая уже не сопротивлялась и не жужжала. Паук сладострастно блестел множеством глаз.
«Жрать захотел, – лениво подумал я, наблюдая за пауком. – Закон природы… Вмешиваться не стоит. Природа сама разберётся».
Отдохнув, я отправился в путь, и, пройдя не более десятка метров, увидел на расчищенной от леса небольшой делянке медведя, перекидывающего из кучи в кучу репную… репяную… реповую… в общем, ботву репы.
– Мне вершки, ему корешки… – бормотал медведь. – Вроде правильно: рассчитались, как договаривались, а только чувствую, что надул он меня. Юридически вроде верно, а по факту…
Я не стал объяснять медведю его права и обязанности, и скоренько миновал его, постаравшись запомнить и этот эпизод.
Но встречи со зверями не закончились.
По дороге шли лиса и журавль, чуть не обнявшись. У лисы на шее висел кувшин, журавль держал под крылом большое пластиковое блюдо.
– Согласись, что в последнем случае ты был не вполне корректен… – тихо выговаривала за что-то лисица журавлю.
– Но и твоя позиция смотрелась неадекватно… – возражал журавль.
Они прошествовали мимо, и дальнейшего продолжения разговора я не расслышал.
Зато услышал тонкий писк со стороны высокой мачтовой сосны. На ней сидел комар и подтачивал нос небольшим оселком, наждачным камнем.
«Не на меня ли точит?» – испугался я.
Комар выглядел очень агрессивно и, заметив меня, сорвался с места.
«Ну, всё!» – подумал я.
Но комар меня не тронул. Подлетел, покружился – я увидел у него на боку крошечную сабельку, а в передней лапке маленький керосиновый фонарик с защищающей стекло ажурной металлической сеточкой – и обратился ко мне на чистейшем английском языке:
– Сэр! Не соблаговолите ли вы подсказать, где находится тот злой паук, который поволок в уголок мою наречённую невесту, Муху-Цокотоху?
– Во-он туда-туда лети! – зауказывал я ему большим пальцем назад, за спину, а сам усиленно думал: почему на английском? Это ведь Маршак, кажется, делал переводы с английского, из «Сказок Матушки Гусыни», а Чуковский, по-моему, нет. Или я ошибаюсь?
Комарик улетел, воинственно пища.
Немного отдышавшись, я пошёл наобум.
Встретились мне коза и семеро козлят, которые шли гуськом. Они вежливо промемекали что-то на ходу; я в ответ помахал им рукой, тоже не останавливаясь.
Но,
