вели скучную, однообразную жизнь. И мне после городской суеты огромного мегаполиса, привыкшей пользоваться автомобилем или ездить на метро, было непросто свыкнуться с таким положением вещей. Заброшенная на много веков назад, словно заново рождённая, я задыхалась в новом теле, среди посторонних людей. Средневековая Англия, ставшая моим домом, вызывала лишь ужас, но вырваться из её крепких сетей не представлялось возможным. Наверное, в тяжёлые минуты душевных метаний я и правда выглядела помешанной. Горестные слёзы катились по моим детским щекам, наполняя сердце взрослой женщины одиночеством и страхом. Так прошёл месяц, и я прекратила жалеть себя. Мне пришлось учиться жить по-новому, а для этого просто необходимо было взять себя в руки. Всё так же притворяясь перед домочадцами, я время от времени разыгрывала очередной спектакль, подтверждая тем самым своё «безумие». Это давало возможность не подвергаться беспрестанному контролю с их стороны, чем я довольно успешно пользовалась. В душе у меня, как ни странно, воцарилось спокойствие. Я ощущала уверенность и перестала бояться того, что со мной произошло. Пришло время воспользоваться новым жизненным шансом, дарованным мне судьбой. Моим основным развлечением стало бесцельное блуждание по замку. Я заходила в любые помещения, осматривалась там, изучая быт жильцов. Комнаты рассказывали мне то, что не стали бы делать их обитатели. Жильё для прислуги не отличалось богатым убранством. В каждом имелась огромная кровать, на которой помещалось человек шесть, не меньше, да сундук, наполненный простой одеждой. Ни украшений, ни любимых безделушек – ничего, что бы грело сердце. Скудная, монотонная жизнь, которую они вели изо дня в день, прислуживая и убирая, не раздражала их. Напротив, они считали это нормальным для себя и не искали чего-то большего. Спальня отца с матерью резко отличалась от помещения слуг. Стены комнаты украшали охотничьи трофеи и всевозможные орудия убийства: мечи, копья, стрелы. Даже двуспальная кровать, покрытая хорошо выделанными шкурами животных, говорила об отцовском пристрастии к охоте. Хозяин замка, барон Генри Уолтер Кендал, больше всего ценил именно это. Его жена Маргарет имела послушный и скромный нрав. Больше всего ей нравилось вышивать. Часами сидя за пяльцами, она наблюдала за игрой малолетних дочерей или же за прислугой, выполнявшей её указания. Небольшая тумба у изголовья кровати была заполнена разноцветными нитями, лентами и шитьём. Ей доставляли большое удовольствие украшения, хотя те немногие, что у неё имелись, надевались не часто. Браслеты и пояса для платьев – вот, пожалуй, и всё, чем она владела. Впрочем, отделанные драгоценными камнями, они, скорее всего, стоили немалых денег. Порывшись в сундуке матери и не найдя ничего ценного, я принялась за исследование сундука отца. Там вперемежку со сложенной в рулоны одеждой находились бумаги на землю, хозяйственные ведомости и всякие тому подобные документы. Вопрос о тайнике всплыл в голове сам собой. Захотелось проникнуть в чужие секреты, ведь других развлечений у меня не было. Внимательно