никому. Особенной ненавистью Евдокии Поликарповны пользовались почему-то лица мужского пола, причём в прямо пропорциональной зависимости от своих внешних данных: мало-мальски привлекательных молодых людей она не выносила вообще.
– Ну, у меня-то вроде внешность обыкновенная, – обаятельно улыбнулся Котя. – Но меня она почему-то возненавидела больше всех. Реферат по атеизму я переписал с докторской диссертации одного маминого знакомого. Она мне его швырнула обратно со словами: «Это чепуха! Очень слабо и поверхностно!» На экзамене она меня три раза подряд заставила рассказать про культ в англиканской церкви. Спрашивает: «Всё?» Ну, я думаю – в четвёртый раз, что ли, начинать? Говорю: «Всё». Она: «Иди отсюда, ничего ты не знаешь!» Сколько я потом бегал за этой мымрой – как вспомнишь, так вздрогнешь. Один раз в коридоре с ней столкнулся, я такой весь из себя вежливый, приятно улыбаюсь, говорю: «Евдокия Поликарповна, когда мне можно прийти на пересдачу?» Она как начнёт орать: «Что вы себе позволяете! Пропустите немедленно!» Потом в деканате жаловалась: «Ваш ненаглядный Крохалёв совсем обнаглел, зажал меня в дверях и говорит – примите экзамен!» Короче, еле сдал… У меня из-за этого атеизма чуть поездка в Англию тогда не сорвалась. Кстати, Вадим, какие у вас шансы? С вашего курса вроде бы десять человек посылают…
Вадим пожал плечами:
– Не знаю, мы ещё нигде ничего не обсуждали.
Котя снисходительно улыбнулся:
– А вам и не надо, без вас обсудят. Вы, кстати, молодец, Вадим, что жениться надумали, это большой плюс… У нас некоторые даже специально на четвёртом курсе женились. Не дураки ли? На месяц съездишь – потом всю жизнь расхлёбывай.
– Да, конечно, – Вадим тоже улыбнулся, но несколько принуждённо: намек был слишком очевиден.
Он уже открыл было рот, чтобы сменить тему, но тут выступила Раймонда. Она засмеялась и сказала:
– Вовсе не обязательно всю жизнь расхлёбывать. Можно развестись – и опять гуляй, как хочешь!
Это был камешек в Котин огород. Крохалёв поморщился:
– Ах, развод – это страшное дело! Лучше не вспоминать!
Тут, наконец, появился автобус. До общежития доехали без эксцессов, тем более что Крохалёв сразу пробил четыре талона, и контролёров можно было не опасаться. Строгую вахтёршу Рожнов миновал благополучно, так как Котя виртуозно отвлёк её разговором о грядущем ремонте.
11
В первые три дня недели в кафе играл второй состав, поэтому после работы никуда не надо было спешить. Юлий купил первый попавшийся букет цветов, упрятал его в «дипломат» и поехал к Стасеньке.
В дверях общежития он столкнулся с какой-то девицей. Она ойкнула и отскочила.
– Извините, – сказал Юлий и посторонился, пропуская её, но она почему-то не двинулась с места.
Он взглянул на неё и вдруг увидел, что это Маша.
– Привет, – он проглотил странный комок, внезапно застрявший в горле.
– Здравствуй… Юлий.
– А
