вон отсюда!
Та шмыгнула на лестницу, и я, спрыгнув с постели, ринулась к двери да захлопнула её, чтобы кошке неповадно было ко мне возвращаться. Уму непостижимо, вот с кем я точно не думала бороться, так с кошками.
Вообще, обычно я любила их, а они ластились ко мне и мурлыкали, а вот собак… всегда побаивалась. Они огромные, с большими пастями, казались совершенно непредсказуемыми тварями. Даже мелкие шавки не вызывали у меня умиления: постоянно тряслись и вместо лая издавали жалкое тявканье. Хотя мне говорили, что собаке нельзя показывать страх, тогда она тебя не тронет, но что делать, если при одном виде издалека у меня начиналась паника? Даже не знала, когда это началось, может, именно тогда, когда я стала бегать к бабушке. Поговаривали, что жила тут какая-то женщина, у которой раньше было много собак: размером с медведя или с оленя, и все дикие, необузданные, только хозяйку свою слушались. И вот однажды она их распустила, и теперь они, мол, бродят по местности, периодически даже заглядывая в соседние деревни и посёлок. Враки это или нет, проверять не хотелось, но мандраж во всём теле чувствовался каждый раз, когда я проходила по тропинке через лес в сторону бабушкиного дома и обратно – в лагерь.
Почему-то сейчас мне особенно страшно об этом было вспоминать, а мысли о том, что ещё недавно я хотела снова туда сбегать, стали меня знобить изнутри, но уж очень я соскучилась по нашим вожатым и по директору. Они всегда очень по-доброму относились ко мне, да в принципе – к любым детям. Наверное, каждый ребёнок находил в них что-то, чего не хватало им в собственной семье, а друг другу мы являлись словно братьями и сёстрами. Очень дружные ребята попадались. Интересно, сейчас там такие же отдыхали?
Может, это всё сумасшедшая кошка была виновата в том, что мне стало не по себе от собственных же планов на ближайшие дни, но воспоминания постепенно успокаивали и окутывали душевной теплотой.
Перед тем, как лечь спать, я решила ещё раз взглянуть на свои рисунки. Когда направила на них фонарь, то чуть снова не выронила его из руки: вместо милых кроликов были изображены их изуродованные трупы с глубокими дырами вместо глаз, проеденные червями, а там, где я рисовала борщевик и бескрайние поля, картинка показывала, будто всё поросло непроходимой травой с густыми ветвистыми кустами, а среди них гулял табун лошадей, у которых по щекам текли чёрные слёзы.
Связались крепко мы судьбой
Сон не отпускал меня долго. Навязчиво и нудно цеплялся за моё подсознание, не позволяя вынырнуть для того, чтобы сделать вдох. Казалось, что ещё немного – и я задохнусь под толщей мутной, вязкой, как смола, воды. Она обнимала меня со всех сторон, руки и ноги уставали пытаться делать малейшие движения. Будто я больше не вернусь в явь никогда, так и останусь на дне, и вместе со мной – лошади. Дряхлые, с чёрными слезами, скопившимися в одно единое целое – реку, но только не бурлящую, а спокойную. Мёртвую.
Я открыла глаза.
Голова
