изучающе смотрят на меня и кивают. Они явно в курсе моей истории. – Суд лишил меня должности после одного эпизода несколько лет назад, и мне пришлось отсидеть чуть более трех лет в тюрьме Ставангера.
– А теперь вы фрилансер, – заключает директор издательства, снова отломив кусочек торта и взяв его в рот и направив вилку в сторону Эвы. – Помнишь, это же Викнес-Эйк написал эссе о том, каково быть осужденным за свои грехи.
– Да. Грехопадение. – отвечает Эва, пригубив вина из бокала. – Трогательно.
– Грехопадение, да. Душераздирающее произведение. – Халвдан размахивает перед нами вилкой, словно скипетром. – Вы его читали?
Я отрицательно качаю головой. Я мог бы сказать, что кое-что знаю о том, каково это – упасть лицом в грязь, разрушить карьеру и утратить душевный покой; что дома в Ставангере у меня есть психиатр, который полагает, что я продолжаю падение, но я не был настроен показаться жалким на первой же встрече, и уж тем более не считаю «Зимний сад» и «Бар библиотеки», где сама атмосфера предполагает сдержанно остроумную, вежливую болтовню подходящим местом для хирургической откровенности.
Директор издательства медленно вращает вилку вокруг своей оси и прикрывает глаза.
– Он демонстрирует основополагающее для него отрицание наказания и срока, романтизируя общество, в котором на самом деле понятие возмездия – в крови.
– В глазах моих вы увидите мои преграды, – добавляет Эва.
– Да, да, – поддакивает директор. – Точно, да.
– Вам придется подписать согласие о неразглашении, – начинает шведский агент Миллы. – Оно подразумевает не только полное молчание обо всем, что вы узнаете о следующей книге Миллы и ее содержании, но также и о том, что вы узнаете о самой Милле и ее личной жизни.
Я киваю.
– Расскажите мне о Роберте Риверхольте, – прошу я и делаю глоток кофе. – О предыдущем консультанте Миллы. Я так понимаю, что его…
– Застрелили, – вставляет директор. – Ужасное дело. Оно повергло в шок нас всех.
– Риверхольт был бывшим полицейским с проблемной личной жизнью. – Пелле оттопыривает палец над ручкой своей чашки. – Его жена была больна, она выстрелила в него на людной улице, уехала прочь и покончила жизнь самоубийством на парковке около озера Маридалсванне.
– Эта трагедия не имеет никакого отношения ни к издательству, ни к Милле. – Эва слегка накрывает мою руку своей. – Но я понимаю ваше беспокойство. Это очень отразилось и на Милле. Она не написала ни единой…
– Ну что же, – быстро кашляет Пелле и, взяв стопку бумаг, пододвигает ее через стол. – Вы могли бы просмотреть бумаги и подписать, прежде чем мы продолжим.
Я беру документы и начинаю читать, пока директор издательства кивает группе проходящих мимо мужчин.
– Для начала, речь идет о неделе, – говорит Пелле, когда я заканчиваю, и протягивает ручку. – Мы заплатим половину гонорара вперед, остальное по окончании времени действия контракта. Если возникнут какие-то промедления
