царей объединил большинство племен под своей властью и основал династию Дассов. Он построил в стране дороги, чтобы быстрее рассылать войска и приказы, ввел единую монету, упорядочил налогообложение и прочее, и прочее, за что прогрессивные журналисты величают его деспотом.
– Хотя, конечно, – прибавил я в раздумье, – если хорошие дороги есть признак деспотизма, то Земля до сих пор даст Асаиссе сто очков вперед.
Впрочем, не все его реформы удались. Он, например, отнял у Бога право суда и передал его назначаемым из столицы чиновникам, но потом вынужден был отменить этот приказ. Население обиделось за Бога.
Итак, Дасак основал свою династию и стал Великим Царем. В оригинале Великий Царь звучит не так громко, как в переводе, потому что Дасс был «великим царем», а правил он «малыми царями». Кажется, это называется феодализмом. Так вышло, что после смерти Дасака власть великого царя становилась все меньше, а власть малых царей – все большей, и вышеупомянутый централизованный деспотизм, то есть дороги, законы и единая монета, исчез совершенно.
Лет сто назад седьмой по счету правнук Дасака решил исправить ситуацию и начал воевать с малыми царями. Сам он был скорее администратором, чем полководцем, но у него были хорошие военачальники, и лучшим из них Исинна, товарищ его детских игр, и сам, как вы понимаете, малый царь. Исинна завоевал для Дасака все отпавшие земли, и чем лучше он воевал, тем больше Дасак его боялся.
– Дальнейшие события, – сказал я, – каждая из ныне враждующих сторон излагает по-разному. Несомненно следующее. Вскоре после того, как Исинна выиграл для Дасака битву Белых Облаков, в которой он использовал пятьдесят тысяч личных, своих воинов, Дасак вызвал его в столицу на новогоднее торжество и утопил в бочке с маслом.
Теологические разногласия между сторонниками Президента и мятежниками заключаются в следующем. Официальная версия гласит, что после битвы Исинна сказал: «Кто сильней, тот и должен быть великим царем» и отправился в столицу, чтобы убить своего господина. Мятежники рассказывают следующее. Чем больше становилась слава Исинны, тем страшнее была зависть в сердце великого царя. Он думал: «Не для меня старается Исинна! Скоро он убьет всех моих врагов, и выйдет так, что некому будет оказать мне поддержку, когда он пойдет на меня войной. Что тогда спасет меня от смерти? Разве там, где речь идет о власти, есть место слову „преданность“?» На новогодний праздник великий царь позвал Исинну в столицу. «Не ходи», – сказали ему воины. «Я не могу проявить неуважение к государю», – возразил Исинна. «Тогда возьми нас с собой». «Нет, – ответил Исинна, – ибо если я возьму вас с собой, а царь убьет меня, вы поднимете бунт, а разве можно бунтовать против царя?»
Первая версия содержит занимательные подробности в виде говорящих голубей, в последний миг рассказавших царю о приготовленной для него ловушке и о волшебной чаше, которая лопнула, когда в нее налили яд. Вторая версия утверждает, что полководца, чьи руки были по локоть в крови, зарезали, как невинного агнца. Обе содержат множество
